Все это дает основания предполагать, что крупномасштабные мобильные конгломераты викингов в IX веке не были ни армиями, ни военными отрядами, — это были постоянно развивающиеся мигрирующие сообщества. Они не стремились достигнуть какого-то пункта назначения — подобный образ жизни и был их главной целью, оправдывающей все сопутствующие действия. По сути, эти объединения сами по себе были самостоятельными политическими единицами.
Численность флотилий увеличивалась, количество и разнообразие прибывающих сил также росло, они поражали все более сложные цели, а самое главное, начали проводить все больше времени за пределами Скандинавии. Именно тогда произошло нечто очень важное. Если раньше разбойные набеги были делом нескольких недель или одного лета, то теперь они стали, по крайней мере для некоторых, образом жизни. Быть викингом в этом контексте подразумевало определенное мировоззрение, систему убеждений, стратегию успеха, ритуальные действия и, конечно, специфический способ поиска средств к существованию, прямо сопряженный с риском и агрессией. Но прежде всего это подразумевало выбор.
* * *
Разумеется, дело было не в том, что раньше люди не понимали, какие выгоды можно найти на западе. Однако теперь в их умах что-то сдвинулось и сошлось — конечно, не коллективно и одновременно, а постепенно, под влиянием слухов и сплетен, разговоров в портах, и, не в последнюю очередь, явных и убедительных признаков чужого успеха. Через некоторое — достаточно короткое — время осознание того, насколько богатый потенциал лежит за морскими горизонтами почти во всех направлениях, изменило их мир.
* * *
Нам нужно начать с того, что произошло, и только тогда станет очевидным, почему и как это случилось.
В 834 году Дорестад, богатый эмпорий на развилке Рейна, примерно в ста километрах от голландского побережья, был разграблен и сожжен, по всей видимости войском из Дании. Это поразительное событие: Дорестад не был монастырем или одиноким поселением — он был одной из важных узловых точек торговой сети Северной Европы. Представьте, что в наши дни кто-то атаковал крупный финансовый центр. Викинги перебили множество народу и увезли с собой полные корабли рабов. Окружающая местность была опустошена. И это повторялось каждое лето еще четыре года — попытки франков воспрепятствовать нападениям не имели никакого успеха, мирные переговоры ни к чему не привели. Судя по всему, викинги продуманно разыгрывали свою карту и для отвода глаз соглашались на переговоры, хотя на самом деле вовсе не собирались прекращать набеги.
В 837 году «Бертинские анналы» с бессильной досадой упоминают «как обычно, внезапное» нападение на Фризию. Утрехт и Антверпен подвергались неоднократным атакам, и те же корабли викингов пересекли Ла-Манш, чтобы совершить набег на остров Шеппи в устье Темзы. Предположительно, скандинавы следовали к южному побережью тем же путем, что и в предыдущие десятилетия, и заходили в Ирландское море с юга. Как и прежде, по дороге они попытали удачу во Франкии и совершили в 835 году пробную атаку на Луару, в ходе которой был захвачен монастырь на острове Нуармутье. Это нападение стало предвестником гораздо больших бед.
Ирландия страдала от постоянных нападений в течение пятнадцати лет, начиная с середины 830-х годов. Совершая набеги вдоль побережья и продвигаясь вглубь по рекам, викинги разорили более пятидесяти мест, перечисленных поименно (некоторые по нескольку раз). В текстах также есть неоднократные упоминания о набегах в регионах. Главной целью оставались монастыри, но кроме них под удар попадали рынки и поселения. Викинги создали на реках временные базы, где организовали защиту для своих кораблей, и военные лагеря, откуда по желанию совершали набеги на сельскую местность.
Англию в 830-х годах, по-видимому, не слишком тревожили, хотя, возможно, так кажется лишь потому, что «Хроника» преднамеренно умалчивает о каких-то событиях. Например, в церковных хрониках за 839 год есть странная запись о том, что короля Уэссекса мучили страшные сны, в которых его земли опустошали язычники. Эти видения так обеспокоили короля, что он дал обет совершить паломничество в Рим, чтобы просить у Бога заступничества. Очевидно, набеги викингов занимали не последнее место в мыслях могущественного правителя Южной Англии и даже заставляли думать, будто его королевство висит на волоске. Учитывая, что со времени сожжения церкви на Линдисфарне прошло достаточно времени, это может свидетельствовать о значительной активности викингов в Англии в упомянутый период.
Так или иначе, ситуация круто изменилась в 840 и 841 годах — в этот период мы можем наблюдать еще один сдвиг. Западное побережье Ирландии подверглось неоднократным набегам, также викинги совершали походы во внутренние районы. Они основали лагеря в Дублине (вероятно, в районе Килмейнем), Аннагассане и других местах, закрепив таким образом здесь свое сезонное присутствие. Восточное и южное побережья Англии также страдали от набегов: за два года их было совершено не менее дюжины, и все они, вероятно, были достаточно масштабными. Викинги стали неотъемлемой частью английской жизни, экономические последствия их деятельности самым непосредственным образом влияли на политику. Число погибших и угнанных в рабство людей росло.
Основным катализатором активности викингов послужила гражданская война во Франкии — Каролингской империи, названной в честь ее основателя Карла Великого. В 840 году умер его преемник, император Людовик Благочестивый. Напряженные отношения между тремя оставшимися сыновьями Людовика, едва терпевшими друг друга в последние годы жизни императора, после его смерти окончательно испортились. Карл Лысый, Лотар и Людовик Немецкий начали борьбу за власть, и их конфликт охватил все земли империи, от иберийской границы до Альп, Южной Дании и Рейна. Разобщенность и борьба фракций расшатывали государственный аппарат. Мелкая знать, градоправители, местные вельможи и даже епископы созывали собственные ополчения и вставали на сторону одного из претендентов (или просто защищали сами себя).
Воспользовавшись дестабилизацией империи, викинги устремились во Франкию и задержались в ней на целых двадцать лет. Великие реки Франкии — Сена, Сомма и Луара — давали им прямой доступ в сердце империи. Речь шла уже не об отдельных атаках на побережье и периферийном экономическом ущербе: викинги пошли на франков войной и, продвигаясь по рекам, наносили удары на сотни километров вглубь от берега. Судя по всему, силы викингов состояли из множества разнородных групп. У каждой из них был свой командир и свои интересы, но иногда они объединялись в более крупные конгломераты. Впрочем, все они имели одно общее качество — умение ловко вписаться в обстановку политического хаоса.
Иногда мобильные отряды викингов сражались с силами трех претендентов на имперский трон, иногда они заключали союзы. Также они совершали набеги на городские поселения и вступали в стычки с местными ополченцами или любыми другими силами, которые удавалось собрать крестьянам в условиях безразличия центральной власти. Кроме того, все эти фракции нанимали викингов для борьбы со своими гражданскими врагами или даже с другими викингами; во многих случаях скандинавы затем объединяли силы, чтобы бросить вызов своим бывшим нанимателям. Все это происходило далеко не случайно: викинги хорошо понимали, что они делают, где они это делают и с кем они могут столкнуться в процессе. Умение вести глубокую разведку и понимание ценности предварительного сбора данных проявилось в их кампаниях во Франкии, а затем и в Англии. Предводители викингов были активными игроками на политическом поле, они подбрасывали хворост в костер гражданской войны, чтобы максимально дестабилизировать обстановку — что, в свою очередь, позволяло скандинавам достигнуть двойной цели: захватить движимое богатство и мобильную рабочую силу за счет грабежа и взятия пленных.
