Сухопутная угроза исчезла, но венецианцы и присоединившиеся к ним генуэзцы поддерживали Мануила Второго, поставляя ему морем зерно и прочие необходимые товары. Некоторое время венецианская флотилия защищала морской путь до Константинополя, обеспечивая связь византийской столицы с Западной Европой. Но после разгрома крестоносцев под Никополем ряды сторонников Мануила Второго начали таять. Даже венецианцы утратили свой былой энтузиазм и начали тайные переговоры с Баязидом. Что им, что генуэзцам по большому счету было безразлично, кто владеет Константинополем. Важны были торговые связи и привилегии, не более того. Баязид, который, подобно всем османским правителям, придавал большое значение торговле, мог стать не менее выгодным партнером, чем византийский император. На море сложилась ситуация, которую шахматисты назвали бы патовой. У Баязида не было флота, способного соперничать с объединенными силами Венеции и Генуи, а у венецианцев с генуэзцами не было возможности (и желания) обеспечивать снабжение Константинополя, поскольку было ясно, что дни Византии сочтены.
Баязид не спешил. Он ждал, что Константинополь сам упадет в его руки подобно тому, как созревший плод падает с дерева. У Баязида была козырная карта – Иоанн Седьмой Палеолог, сын мятежного Андроника, который некогда поддерживал шехзаде Савджи, брата султана Баязида. Мануилу Второму Иоанн приходился племянником. Баязид планировал заменить Мануила на Иоанна, однако Иоанн в очередной раз подтвердил, что рассчитывать на верность византийских правителей было нельзя. В конечном итоге Иоанн и Мануил начали действовать сообща против Баязида. Пока Мануил совершал поездку по европейским странам в надежде обзавестись союзниками, Иоанн пытался заключить союз с Тамерланом.
Нашествие Тамерлана
Основатель империи Тимуридов Тимур, более известный под прозвищем Тамерлан («Тимур Хромой»), родился в 1336 году в городе Кеше (ныне это узбекский город Шахрисабз). Тимур был незаурядным человеком. Арабский историк Ибн Арабшах, лично знакомый с Тимуром, писал о нем следующее: «Тимур отличался хорошим сложением и высоким ростом… и сила его не уступала его храбрости… правая рука и нога его были изувечены… Он не боялся смерти и был неустрашимым… Преисполненный мужества, он внушал уважение и люди охотно повиновались ему».
Тамерлан
Отец Тимура, Мухаммад Тургай, был воином из отуреченной ветви монгольского рода Барласов, переселившейся в Среднюю Азию и принявшей ислам.
В 1370 году Тимур был избран верховным эмиром созданного им государством Туран. Он придерживался той же завоевательной политики, что и Османы, пытаясь утвердить свою власть повсюду, где это было возможно.
В 1399 году Тимур начал кампанию против Османской империи. Отношения между двумя правителями были натянутыми после того, как в 1395 году Баязид отказался поддержать Тамерлана в походе против хана Золотой Орды
[70] Тохтамыша. Баязид прекрасно понимал, что от союза с Тамерланом ему не будет никаких выгод. Но он недооценивал Тамерлана и степень исходящей от него угрозы и потому не предпринял никаких мер предосторожности. Возможно, Баязид считал, что Тамерлану есть что завоевывать, помимо сильной в военном отношении Османской империи.
Еще сильнее Баязид восстановил Тамерлана против себя, предоставив убежище Абу Насру Кара Юсуфу ибн Мухаммеду, правителю огузского государства Кара-Коюнлу, разгромленного Тамерланом. Это государство, центром которого был город Ван
[71], являлось своеобразным буфером между расширявшимся государством Тамерлана и Османской империей.
Последние письма правителей друг другу свидетельствуют о том, что и Тамерлан, и Баязид сознавали неизбежность грядущей войны. Послания Тамерлана Баязиду составлены в увещевательном ключе. «В чем кроется причина твоего высокомерия и безрассудства? – спрашивает Тимур. – Ты одержал несколько побед над христианами в Европе, твой меч был благословлен Аллахом и твое следование заповедям Корана в войне против неверных является единственной причиной, удерживающей нас от разрушения твоей страны, ставшей передовым авангардом и оплотом мусульманского мира… Прояви мудрость, пока еще не поздно, одумайся, раскайся, и ты сможешь избежать громового удара нашего возмездия, которое нависло над твоей головой. Ты не больше муравья, так зачем же ты дразнишь слонов? Они растопчут тебя своими ногами и этому невозможно будет противостоять».
Передвижение войска Тамерлана по Анатолии
Баязид отвечал Тамерлану грубо и с презрением: «Пусть твои войска и неисчислимы, но разве могут стрелы твоих быстрых татар противостоять ятаганам и боевым топорам моих стойких и непобедимых янычар?.. Если побегу от твоего натиска, то пусть мои жены будут трижды отторгнуты от меня; но если у тебя не хватает мужества встретиться со мной на бранном поле, то тебе придется принять своих жен после того, как они трижды окажутся в чужих объятиях». В довершение всего Баязид велел писать свое имя крупными золотыми буквами, а имя Тамерлана – мелкими черными. К дипломатическому оскорблению добавилось еще и личное. После таких писем в ход пускались мечи.
Правители покорённых османами малых бейликов симпатизировали Тамерлану, надеясь, что он вернет им утраченные владения (так оно и произошло). Можно предположить, что они информировали Тамерлана о состоянии дел в Османском государстве и о намерениях султана. Иначе как объяснить то, что, подтвердив свои враждебные намерения захватом крепости Сивас в 1400 году, Тамерлан не пошел в глубь Анатолии, а отправился завоевывать Дамаск и Багдад? Видимо, Тамерлан знал, что приоритетным делом для Баязида в то время была осада Константинополя, и не боялся удара в спину. Сивас был укреплен не очень-то хорошо, но Баязид не пытался вернуть его, пока Тамерлан был далеко. Лишь наступление Тамерлана летом 1402 года вынудило Баязида перебросить свое войско от Константинополя на восток.
Каким бы крепким ни был бы бурдюк, но рано или поздно он прохудится. Действуя против Тамерлана, Баязид совершал одну ошибку за другой. Сначала пренебрег дипломатией и вел себя вызывающе, потом не воспользовался предоставленной ему отсрочкой для того, чтобы вернуть Сивас и укрепить восточные рубежи государства, а когда дело дошло до столкновения, проявил легкомысленную самонадеянность, которой нельзя было ожидать от столь опытного полководца. Переброска войск на восток была быстрой, в стиле Баязида, но жара и нехватка воды изнуряли воинов, а невыплата жалованья (осада Константинополя истощила султанскую казну) плохо сказывалась на их боевом духе. Кроме того, в армии Баязида не было единства. Примерно четвертую часть ее составляли татары, жившие в Анатолии со времен нашествия монголов, а также было много христиан, в первую очередь – сербов.
