Женский султанат
Несмотря на то что Хюррем-султан имела большое влияние на Сулеймана Первого, она не была правительницей в полном смысле этого слова, так как не претворяла в жизнь свои решения, а всего лишь давала советы султану. А вот мать Мурада Третьего, Нурбану-султан, и его жена Сафие, ставшая впоследствии валиде-султан во время правления сына, использовали слабохарактерного Мурада в качестве передатчика своей воли. Если Сулейман Первый принимал решения самостоятельно, то его сын делал все, что ему нашептывали на ухо мать или жена.
У многих авторов можно прочесть, что Сафие-султан была дочерью венецианского губернатора острова Корфу
[131] Леонардо Баффо. Это не так. Сафие была албанкой незнатного происхождения. Ее купила для своего племянника Мурада Михримах-султан, дочь султана Сулеймана Первого и Хюррем-султан. Сафие попала в гарем шехзаде Мурада в 1563 году, когда ей было тринадцать лет, а Мураду – семнадцать. В 1566 году Сафие родила своего первенца Мехмеда. Сафие получила такую власть над Мурадом, что тот до 1583 года не имел ни жен, ни других наложниц. Двадцать лет его ублажала одна лишь Сафие, и это не могло не внушать беспокойства валиде-султан Нурбану. С одной стороны, Нурбану-султан не хотела уступать сына невестке, а с другой – из всех сыновей, рожденных Сафие, выжил только шехзаде Мехмед. Единственный наследник – это большая опасность пресечения династии, но, несмотря на все уговоры матери, Мурад отказывался брать других жен. Дошло до того, что Нурбану-султан обвинила Сафие в том, что она при помощи колдовства сделала Мурада равнодушным к другим женщинам. После этого Мурад принял в дар от своей сестры двух красивых наложниц. Возможно, что он сделал это с согласия Сафие, которой не хотелось чрезмерно обострять отношения со свекровью. С 1583 года число султанских наложниц начало расти, а Мурад стал проводить в гареме много времени. Примечательно, что сам Мурад пополнением гарема практически не занимался, наложниц ему поставляли валиде-султан, покупавшая красивых девушек оптом, а также Сафие, которая ни в чем не хотела уступать свекрови. Порожденный ими спрос привел к резкому возрастанию цен на столичном невольничьем рынке. Если в 1575 году красивую девственницу можно было купить за двести золотых монет, то в 1590 году приходилось выкладывать от двух до трех тысяч! В конечном итоге Мураду пришлось перестраивать гарем, чтобы хватило места всем наложницам, которых у него было более ста двадцати.
Мурад не сделал Сафие своей женой (явно этому препятствовала Нурбану-султан), но дал ей титул хасеки, который поставил Сафие выше султанских теток и сестер. О султанских симпатиях можно судить по размеру ежедневного жалованья. Сафие-султан получала тысячу акче в день; тётка султана Михримах, подарившая Сафие Мураду, получала шестьсот акче, а единоутробная сестра султана Эсмехан, поддерживавшая свою мать в противоборстве против Сафие-султан, – всего лишь триста акче. Сама же Нурбану-султан получала около двух тысяч акче.
Основная версия происхождения Нурбану-султан причисляла ее к благородным семействам. Якобы отцом ее был Николо Венье, венецианский губернатор острова Парос
[132] и родной брат дожа
[133] Венеции Себастьяна Венье, а матерью – знатная венецианка Виоланта Баффо, не состоявшая в браке с Николо. Не исключено, что легенда об аналогичном происхождении Сафие-султан была создана по образу и подобию этой. Но на самом деле Нурбану-султан была не то гречанкой, не то еврейкой, захваченной Хызыр-реисом во время набега на Парос в 1537 году и переданной в гарем шехзаде Селима. Это все, что можно сказать о ее происхождении. В ее национальности нет определенности, поскольку, помимо греков, на Паросе в то время жили и евреи.
Подобно Сафие, Нурбану в течение длительного времени (вплоть до восшествия Селима на трон в 1566 году) оставалась его единственной фавориткой, и у них был единственный сын, будущий султан Мурад. Став султаном, Селим завел несколько наложниц, которые родили ему не то пятерых, не то шестерых, не то девятерых сыновей, но все женщины так и остались наложницами, а Нурбану Селим в 1571 году сделал законной женой. Пышных торжеств по этому поводу не устраивали, как и по поводу женитьбы отца и матери Мурада, поскольку женитьба на бывшей наложнице считалась не вполне приличной. Но приданое от султана жены получали, как и полагалось. Примечательно, что, стремясь превзойти своего отца, давшего Хюррем сто тысяч золотых моент, Селим дал Нурбану сто десять тысяч.
Нурбану подражала Хюррем точно так же, как Сафие подражала Нурбану. Именно Хюррем показала, что султанская жена и султанская мать могут интересоваться делами правления и влиять на них. Ученицы у нее оказались очень хорошие.
До 1579 года Османской империей фактически правил Мехмед-паша Соколлу, ставший великим визирем еще при Сулеймане Первом. 11 октября 1579 года неизвестный человек, одетый как дервиш, ударил кинжалом Мехмеда-пашу, вышедшего с полуденного заседания дивана. Как убийца мог пробраться в хорошо охранявшийся дворец? Как он мог приблизиться к великому визирю, при котором неотлучно находилась личная охрана? Разумеется, убийце кто-то помог, и если применить латинский юридический принцип «cui prodest» («кому выгодно»), то можно прийти к выводу, что убийство Мехмеда-паши было организовано или Нурбану-султан, или Сафие-султан.
Новым великим визирем был назначен второй визирь Ахмед-паша Семиз. Он был женат на внучке Сулеймана Первого и принадлежал к сторонникам Нурбану-султан. Довольно скоро, в апреле 1580 года, Ахмед-паша умер. Его преемником стал второй визирь Лала Мустафа-паша, также женатый на одной из внучек Сулеймана Первого и также бывший сторонником валиде-султан. Но Мустафа-паша пробыл на высшей государственной должности всего три месяца. Он скоропостижно скончался в августе 1580 года (думайте, что вам угодно), а его преемником стал один из наиболее преданных сторонников Сафие-султан, Синан-паша Коджа. Этот человек, начавший свою карьеру с главного повара Сулеймана Первого, становился великим визирем Османской империи пять раз (1580–1582, 1589–1591, 1593–1595, 1595, 1595–1596) и считался самым богатым из османских великих визирей.
Легенда гласит, что начало взяточничеству, которое стало подлинной язвой, разъедавшей тело османского государства, положил Шемси Ахмед-паша из рода Джандаридов, бывший дефтердаром (министром финансов) в правление Мурада Третьего. Якобы однажды Ахмед-паша сказал своему помощнику в присутствии Мустафы Али Гелиболулу
[134] следующее: «Наконец-то я отомстил Османам за нашу династию! Я подготовил их падение, уговорив султана торговать своими милостями. Если сам султан подает пример коррупции, то коррупция развалит государство».
