Совсем так же глаза мои наполнились слезами и четыре дня назад, когда Брэд покинул виллу.
Почему же я плачу? Потому что знаю, что пути назад не будет и осознание этого непременно затрагивает некие запрятанные глубоко в нас струны? Или же это из-за прощания, или смерти, или просто оттого, что поток времени, событий и жизни уносит нас все дальше друг от друга?
— Прощай. — Я протянул Колину руку.
— Спасибо. — Колин пожал мне руку и обнял меня. — Спасибо, что отпустил моего сына.
— Уилл! — крикнула Хейди. Держа за руку Сэма, она стояла возле вертолета. — Дорогой, пойдем!
— И спасибо, что отдал мне виллу, — сказал Колин.
— Это тебе спасибо — за билеты. Жаль только, что на нас всех мест не хватит.
— Для нас правильнее будет остаться, — сказал Колин, — я уверен, что Брэд возьмется за ум и найдет нас. По-моему, твой поступок, Уилл, заставит его задуматься. Да и всех нас тоже.
— Уилл, любимый, они говорят, что больше ждать нельзя!
— Иду! — крикнул я и посмотрел моему другу детства в глаза.
Свобода выбора и тем не менее неизбежность. Наше обманчивое чувство свободы и то, что предрешено выбором, который наш мозг сделает, проанализировав все данные и предпочтения на момент действия. Неизбежность: я никогда больше не увижу Колина, не услышу его смеха, не почувствую его запаха, тепла его рукопожатия или объятий. Разумеется, я могу ошибаться — могу надеяться, что ошибаюсь. Однако если по-настоящему покопаться в собственной душе, то, боюсь, я не надеюсь и не думаю, что снова его увижу. И тем не менее на глазах у меня слезы, да и у него тоже.
Когда вертолет оторвался от крыши и взлетел, я посмотрел на три фигуры внизу. Они махали нам. Затем я обернулся к Сэму — сидя между мною и Хейди, он тянул меня за руку.
— Мы куда летим, папа?
— Туда. — Я показал вперед.
— А там что?
— Запад.
— Что такое запад?
— Будущее.
— А будущее — это что такое?
— Это то, что скоро будет. Смотри… — Я изобразил рукой подобие бабочки и защекотал Сэма. — Вот оно! — крикнул я, а он заерзал и громко захохотал. — А вот оно уже и кончилось! — Я прекратил щекотать. И снова поднял руку. — Но сейчас оно вернется.
Сэм захихикал от предвкушения. Я перехватил взгляд Хейди. Смотрела она спокойно, но с улыбкой. Я опять поднес к Сэму руку:
— И снова кончилось! — Я не сводил глаз с Хейди. — Но погоди, сейчас опять придет…
XVII
Я отыскала тень, где палящее солнце было не таким жарким, и стала ждать, когда Уилл Адамс отпустит Брэда. Наконец за стеной послышались их голоса. Радостные, легкие. Зашибись — прямо друзья.
— Так это ты за мной приехала, — сказал Брэд, когда ворота виллы за его спиной закрылись. — Я думал, он про отца говорит.
Он на секунду замер, гладя на меня и мой мотоцикл.
— Ты в ту ночь свалила, — проговорил он.
— Они нас все равно схватили, другого выхода, кроме как свалить, и не было.
Брэд задумался. Кивнул:
— Ладно. Я б так же поступил. Ну, чего дальше?
— Вот и мы об этом же думаем.
— В смысле?
— Ты же в «Хаосе» главный. А какие у тебя планы, мы не знаем.
Брэд изумленно уставился на меня.
Я кивнула на мотоцикл:
— Я тогда сзади сяду. Ты-то наверняка за руль захочешь.
Брэд широко ухмыльнулся. И приобнял меня за плечо.
— Я знал, что могу на тебя положиться, Ивонн. Жаль, что ты лесбиянка, — иначе стала бы моей девушкой. Куда поедем?
— На качели-карусели, ясное дело.
Когда я сказала ребятам, что еду за Брэдом и что отныне он тут главный, восприняли они это по-разному. Они сказали, что им и со мной ништяк, и явно не догоняли, на хрена мне отказываться от таких привилегий, как лучший мотоцикл и право первого в выборе оружия, еды, комнат и женщин.
Но они сделали, как я попросила: состряпали баннер с надписью «С ВОЗВРАЩЕНИЕМ, БРЭД» — он висел над воротами, когда мы с Брэдом въехали в маленький заброшенный парк развлечений, куда все остальные явились за день до нас. С собой мы привезли два генератора тока, восемь килограммов мяса и десять литров бухла.
Если начистоту, то в темноте место выглядело стремновато, но после ужина мы запустили аттракционы и началось веселье: карусели и ралли с музыкой, тир, где ребята стреляли по шарикам из воздушных винтовок, и даже хриплый голос, который зазывал в полусгоревший дом с привидениями. Мы с Брэдом запрыгнули на лошадок на карусели. Поскрипывая, они неспешно поднимались и опускались, и я, перекрикивая звуки шарманки, повторила вопрос. Какие у него планы?
Взгляд у Брэда затуманился, а язык от выпитого заплетался.
— Мы прикончим эту мразь — Уилла Адамса, и всех его ушлепков тоже.
— Почему?
— Почему? Потому что он закрыл меня там и не выпускал!
— То есть не потому, что они убили Герберта?
Брэд усмехнулся и поднес к губам бутылку виски:
— И поэтому тоже. Но Брэда Лоува запирать нельзя. И не хрен говорить с ним как с сопляком. Не хрен вести себя, как будто ты лучше, ты просто… — Он скорчил рожу и замахал руками, но получилось нечто невнятное.
— Лицемер? — подсказала я.
— Ага. Уилл Адамс говорит, как священник, а на самом деле он просто… — Он взмахнул бутылкой, будто пытаясь припомнить, что я сказала.
— Лицемер? — повторила я.
— Ага! — Он покачнулся и, чтобы не упасть, ухватился за лошадку. — Он и его кореши не только Герберта убили — папа отправил людей меня спасти, а они и тех прикончили.
— То есть они защищались?
Брэд исподлобья глянул на меня, и я прикусила язык.
— Каким образом ты убьешь его? — поинтересовалась я. — Я так понимаю, дом у него — ну чисто крепость.
— Ага, но у Брэда Лоува вот тут… — он постучал бутылкой по виску, — созрело решеньице.
— Это какое?
— Сколько гранат для базуки отец дал Рагнару?
— Пятьдесят.
— Достаточно одной! — Громко захохотав, Брэд отшвырнул пустую бутылку, и откуда-то из темноты послышался звон. — Всего одной! У них сливная труба проложена в винном погребе, где они хранят все боеприпасы. Запустим гранату в трубу — и ка-а-а-а-ак бум! — весь дом… — Покачнувшись на лошадке, он взмахнул руками и надул щеки.
