Он пренебрежительно фыркнул.
– Вампиры не высасывают всю кровь. Они совсем чуть-чуть берут. Чтобы было на чём дальше жить и… ну там, летать и все такое, ты знаешь. Стук-Постуки гораздо страшнее вампиров.
– По-моему, вампиры не страшные, – сказал я.
– Я тоже их не боюсь. Хочешь знать, что делают Стук-Постуки? Они тебя выпивают.
– Как кока-колу?
– Кока-кола очень вредная, – назидательно сказал мальчик. – Если положить зуб в банку колы, утром проснешься, а его уже нет. Весь растворился. Вот такая вредная кока-кола. И потому обязательно надо чистить зубы перед сном, каждый вечер.
Эту байку про кока-колу мне в детстве тоже рассказывали. Потом я вырос и узнал, что это неправда, но все-таки это была ложь во спасение: она приучала чистить зубы, так что я смолчал.
– Стук-Постуки тебя выпивают, – повторил мальчик. – Сначала они тебя кусают, и у тебя внутри все перемешивается в кашу – и мясо, и мозги, все-все, кроме костей и кожи. Все становится жидкое, как молочный коктейль. И тогда Стук-Постуки выпивают его через дырки, где у тебя раньше были глаза.
– Какая гадость! – скривился я. – Ты сам это выдумал?
Мы добрались до последнего лестничного пролета, углубившись в самое нутро этого огромного дома.
– Нет.
– Кто бы мог подумать, что дети такое сочиняют!
– Ты еще не спросил насчет погремушки, – сказал мальчик.
– А, ну да. Что там насчет погремушки?
– Ну, понимаешь, – донесся из темноты рядом со мной тоненький голосок, серьезный и рассудительный, – когда от тебя остаются только кожа да кости, они вешают тебя на крюк, и ты гремишь на ветру.
– И на что они похожи, эти твои Стук-Постуки? – спросил я и тут же об этом пожалел. «Сейчас скажет: на огромных пауков, – подумал я. – Прямо как тот, который мне попался утром в ванной». Пауков я боюсь.
Но мальчик сказал:
– Они выглядят так, как тебе и в голову бы не пришло. Как то, на что ты не обращаешь внимания.
И меня отпустило.
Мы опять поднимались вверх по деревянной лестнице. Левой рукой я держался за перила, а за правую по-прежнему цеплялся мальчик – он шел рядом со мной. Тут, на верхних этажах, все пропахло пылью и старым деревом. Мальчик, как ни странно, шагал уверенно, хотя луна давала не так уж много света.
– Ты уже придумал, какую историю расскажешь мне перед сном? – спросил он. – Можно и нестрашную.
– Еще нет.
– Ну, тогда давай ты просто расскажешь мне, что ты делал сегодня вечером.
– Тоже мне история! – хмыкнул я. – Ничего интересного. Моя девушка только что переехала в новый дом на окраине города – унаследовала его то ли от тети, то ли еще от кого. Дом огромный и очень старый. Сегодня я впервые останусь у нее ночевать, а пока торчу здесь уже битый час, дожидаюсь, когда она со своими соседками вернется и принесет вина и еды из индийского ресторана.
– Вот видишь? – сказал мальчик, и на лице его снова появилась эта самодовольная улыбочка. Дети порой бывают невыносимы, когда думают, что знают что-то такое, чего не знаешь ты. Но им это, пожалуй, полезно. – Видишь, ты все это знаешь. Но ты не задумываешься. Просто даешь мозгу самому заполнять пробелы.
Он толкнул дверь на чердак, и та распахнулась. Тут было совсем темно, но дверь всколыхнула воздух, и я услышал, как что-то тихонько гремит и постукивает, точно сухие кости в тонком кожаном мешке. Стук-постук, стук-постук. Как-то так.
Я бы отскочил от двери, если б мог; но маленькие цепкие пальчики неумолимо тянули меня вперед, в темноту.
Дева и веретено
К владениям королевы эта страна была ближе всех – если считать по прямой, как летит ворона. Да только даже вороны туда не летали. Границей между двумя землями служил высокий горный кряж, который не одолела бы ни ворона, ни человек. Горы эти считались совершенно неприступными.
Немало предприимчивых торговцев (что по ту сторону гор, что по эту) подзуживали местных жителей разведать тропу через перевал, которая – если б ее вдруг и вправду разведали – озолотила бы всякого. Доримарские шелка доставляли бы в Канселер за несколько недель, самое большее месяцев, но уж никак не лет. Однако тропы такой не существовало в природе, вот в чем беда, и хотя у двух королевств имелась общая граница, никто никогда не переходил ее – ни оттуда сюда, ни туда отсюда.
Даже гномы, суровые, выносливые гномы, в которых магии не меньше, чем мяса и костей, не могли одолеть перевал.
Впрочем, гномы это проблемой не считали. Они через горы не переваливали. Они проходили низом.
Трое гномов пробирались темными подгорными тропами, да так проворно и ловко, словно их не трое было, а один.
– Скорее! Скорее! – бормотал арьергард. – Нужно купить ей в Доримаре самого что ни на есть первостатейного шелку. Если не поторопимся, все распродадут, придется брать не первый сорт, а… ну, второй.
– Да знаем мы, знаем! – отозвался авангард. – И еще мы купим корзинку, чтобы шелк было в чем назад нести. Чтобы чистым остался, чтоб ни единой пылинки не село.
Гном, что шел посередке, ничего не сказал. Он крепко сжимал в руках камень (только б не уронить, не потерять!), и видел только его, и только о нем и думал. Камень тот был рубин, вырубленный из скалы наживую, размером с куриное яйцо. Если огранить его да оправить, за такой и королевство дадут, а не то что лучшего доримарского шелку.
Гномам бы и в голову не пришло дарить молодой королеве что-то выкопанное прямиком из земли, пусть даже и своими руками. Нет, слишком просто, слишком банально. Дальняя дорога – вот что делает подарок по-настоящему волшебным. Так они, гномы, по крайней мере, думали.
Королева тем утром пробудилась рано.
– Еще неделя, – сказала она вслух. – Еще одна неделя от сего дня, и я выйду замуж.
Интересно, подумала она, каково это – выйти замуж?
Немного неправдоподобно и вместе с тем чересчур окончательно. Если жизнь состоит из череды выборов, рассуждала она, тут-то жизни и придет конец: через неделю никакого выбора не останется. Королева будет править своим народом. Заведет детей. Может быть, умрет родами… а может, старухой или на поле брани. Но все равно дорога неизбежно приведет в могилу – шаг за шагом, вздох за вздохом.
На лугу под стенами замка уже стучали плотники, сколачивая трибуны, чтобы народ ее мог поглядеть, как она сочетается браком. Каждый удар молотка звучал глухо, будто билось огромное сердце.
Трое гномов выбрались из норы под речным обрывом и живо вскарабкались наверх, на луговину – раз, два, три. Влезли на гранитный выступ, распрямились, попрыгали, потянулись и припустили бодрой рысцой к кучке приземистых домиков, что звалась деревенькой Гифф, – а точней говоря, к деревенскому трактиру.
