– На самом деле, один. Мы ведь были зачаты в один и тот же день, причём до сентября или октября 1917-го. То есть точка бифуркации была позже. И теперь один и тот же я и ты – живёт под разными именами в двух мирах, с разными историями.
– Не понимаю.
– Сам понимаю не всё. Какой из наших миров первичен, какой вторичен? Если судить по срокам переворотов 1917 года, то мой мир вторичен. Однако мне умные ребята-физики объяснили, что времени как такового нет, и причина не обязательно предшествует следствию.
– Для меня твои ребята слишком умны.
– Тогда рассмотрим третий вероянт.
– Чего-чего рассмотрим?
– Ещё один вероятный вариант истории. Что ты давеча говорил про какого-то Эдика?
– А! Да, кстати: это в самом деле ещё один я, или ты, но родился он, кажется, позже нас, хотя родители те же. Там, где он жил, не было ни революции твоего Ленина, ни переворота Корнилова. Там в 1930-е правит старенькая императрица Анастасия.
– Это он сам тебе рассказал?
– Я его и не видел! Он рассказал старику Кощею, а тот пересказал мне.
– Час от часу не легче. Кощей. А Колобок у вас там не бегает, наперегонки с тремя поросятами?
– Смешно, да? Но ты Кощея обязательно встретишь – он жил во всех временах. Думаю, он первый из нашего рода с такими свойствами. Да, да, я проверял: мы все ему родня. Мой, то есть наш с тобой пра-прадед Никодим Телегин – потомок Кощея, ходил в прошлое, и его задушил английский темпоральный шпион Хакет. Может быть, в этом участвовал и некий отец Мелехций.
– Хакет! – крикнул Лавр. – Хакет! Я его лично знаю. Он пытался вербовать меня в свои агенты. Говорил, что живёт он в XXI веке. Мерзкий тип, империалистическая сволочь. Но если он мог задушить нашего пра-прадеда, то мог и помогать взять власть антисоветчику Корнилову. Вот видишь, причина событий 1917 года – в далёком будущем.
– Я, Лавр, зарёкся спорить на эти темы. Но, вообще-то, мы там у себя живём не так уж и плохо. Хотелось бы лучше, но… А вы? Вам не хотелось бы лучше? Всё отлично?
– Почему? Мы боремся за лучшую жизнь. Мы её строим. Но всё же, вернёмся к Кощею. Каков из себя, где реально родился, что ты вообще о нём знаешь?
– Прекрасный старикан! – оживился Стас. – Очень мудрый.
Он рассказал, как жили в лесу, как дед Кощей помер, и он, Стас, брёл по лесу, и…
– А ведь я – тот, что с ним знался, и сейчас жив! – вскричал он с улыбкой на лице. – Точно! Схоронив деда Кощея, пройдя от Старицы всю тайгу насквозь, я попал на Грюнвальдскую битву
[73], которую всего лишь двадцать лет назад организовал вот этот самый князь Витовт. Если того меня, который ветеран Грюнвальдской битвы, а сейчас – инок монастыря, найти, то я, то есть он, тебе порасскажет про Кащея. Для него это текущая жизнь, а я после того сна столько пережил… Например…
– Алё! Не надо исторических баек! Сам могу понарассказывать столько, что ахнешь. Лучше давай, излагай, кто там у тебя про Кощея много знает.
– Кто, кто? Я сам. Тот я, что живёт ныне в монастыре под Москвой, искалеченный в боях. Ха! Меня там ценят, ибо греческое письмо читаю свободно.
Лавр уже изнемогал:
– В каком монастыре?
Стас объяснил, что за монастырь, и как туда добраться. Спросил со смехом:
– Что, навестишь?
– Может быть. Выспрошу подробности про того Кощея…
– Ну, передай от меня привет.
– Передам. Если мой боярин меня отпустит. Сам знаешь, как нынче на Москве на реке живётся трудящемуся человеку. Работай от зари до зари. Вомарха на них нет.
– Что ещё за Вомарх такой?
– Профсоюзный деятель. За него соседка моя, Ангелина Апраксина, замуж вышла.
– Ангелина? Апраксина?!!
– Да. Ты не знаешь.
– Ещё как знаю! Фотографирует всё, что движется и не движется.
– Это точно. А только нашу с Зиной свадьбу фотографировать не захотела, а вместо того вышла замуж за профсоюзника Вомарха.
– О! Ты женат?
– Она забеременела, и я сразу женился. А у тебя дети есть?
Заговорили о детях…
Самой большой неудачей съезда оказалась коронация Витовта, хотя сильнее, чем он, за неё ратовал не кто-нибудь, а тот, на кого все равнялись и кого слушались – император Сигизмунд. Зачем была нужна коронация Витовту, понятно. А зачем она была нужна Сигизмунду? Дело в том, что он не только был «императором без короны», то есть не имел коронации от папы, но и королём Чехии тоже был номинальным. В той стране шла гражданская война, и лишь одна тема объединяла противников: все хотели избавиться от Сигизмунда и искали нового короля на стороне.
А Витовт был тем лидером, который спать не мог, так ему хотелось присоединить к своим владениям ещё и Чехию. И вдруг такая удача: он хочет преобразовать своё Великое княжество в королевство Литовское, помочь ему может только Сигизмунд – а взамен от него можно попросить отказа от посягательств на Чехию!
Когда Стас под большим секретом изложил своему «брату» Лавру всю суть интриги, тот только усмехнулся:
– Знамо дело, без хитростей мировую политику не сделаешь.
Но были и препятствия к коронации Витовта.
Польскому королю Ягайле превращение соседнего княжества в королевство было совсем ни к чему. Он бы предпочёл видеть Литву частью собственного королевства. Дело ухудшало то, что эту неприятную ему акцию продвигал именно Сигизмунд. Какими бы друзьями они ни прикидывались, Ягайло не забыл, что накануне знаменательной битвы под Грюнвальдом Сигизмунд вступил в союз с Тевтонским орденом против него, короля Польши, обещав гроссмейстеру Ордена, что за триста тысяч дукатов он атакует Польшу.
Да, в конце концов император надул гроссмейстера и на стороне Ордена не выступил. Но только потому, что его собственные бароны отказались поддержать тевтонцев.
Лавр, узнав об этом, вспомнил Пушкина:
– «Властитель слабый и лукавый, Плешивый щеголь, враг труда, Нечаянно пригретый славой, Над нами царствовал тогда», – процитировал он.
Стас рассмеялся:
– А похоже на Сигизмунда! Слабый и лукавый, да. Нечаянно пригретый славой. Везучий, чёрт. Хитрит, изворачивается. А мы, и я в том числе, подкидываем ему аргументы для его вящей изворотливости. Впрочем, среди монархов большинство таких.
Польская делегация отказалась обсуждать коронацию, подала формальный протест и отбыла восвояси.
После этого демарша Витовт и Сигизмунд решили назначить новую коронацию на август следующего года без согласия поляков, и большинство монархов согласились приехать к Витовту ещё раз. Коронационные акты, которыми Литва была бы провозглашена королевством, обязалась подготовить канцелярия Сигизмунда.
