Rattus также обладает еще несколькими замечательными качествами, которые делают ее опасным переносчиком болезней. Одним из них является ловкость. Черная крыса может подпрыгнуть почти на метр вверх из положения стоя, упасть и не пораниться с высоты полутора метров, карабкаться почти по любым поверхностям, в том числе по отвесной стене, протиснуться в отверстия шириной меньше сантиметра и проникнуть почти на любую поверхность. Слово «грызун» происходит от латинского глагола rodere, что означает «грызть», и благодаря внушительным челюстным мышцам и способности втягивать губы в рот (что позволяет резцам свободно работать) Rattus может прогрызть свинцовую трубу, не затвердевший бетон и кирпич-сырец
[210].
Осторожность также делает Rattus коварным вектором чумы. Черная крыса обычно передвигается ночью, всегда выстраивает путь отступления к своей норе и проводит тщательную разведку. По крайней мере, эта особенность ее поведения частично изучена. Во время поиска пищи одна молодая крыса наблюдает за тем, как проводит разведку ее мать. Она бежит на метр впереди, останавливается, пока мать не догонит ее, а затем ждет, пока та не осмотрит путь дальше
[211]. Только получив от матери успокаивающий толчок, молодая крыса идет дальше. У крыс есть еще одна довольно необычная человеческая черта: они умеют смеяться. У молодых крыс ученые наблюдали смех – у грызунов это скорее урчание – во время игры или если их щекотали
[212]. Rattus по своей природе очень оседлый зверь. Городская крыса может заинтересоваться тем, что лежит на другой стороне улицы, но исследования показывают, что она не станет переходить улицу, чтобы проверить это. Городские крысы всю жизнь живут в одном городском квартале. Диапазон обитания сельских крыс ненамного больше – в пределах мили или около того. Однако если бы Rattus панически боялась дальних путешествий, то она была бы такой же редкостью в Азии, как комодский варан. Но черные крысы способны перемещаться на дальние расстояния, и это еще раз подчеркивает роль торговли и экологических неурядиц в распространении чумы.
Например, иногда целое сообщество черных крыс может покинуть место своего обитания и мигрировать на сотни километров. Исследования показывают, что отказываться от своего оседлого образа жизни крыс заставляет поиск зародышей зерна – и, возможно, именно витамин Е, содержащийся в них
[213]. В нормальных условиях миграции крыс происходят нечасто, но в условиях экологической катастрофы можно предположить, что они могут стать обыденностью.
Когда расстояния выходят за пределы диапазона нескольких километров, Rattus рассчитывает на своего давнего спутника – человека. Крыса-безбилетник – самый настоящий путешественник без документов. При проведении современных исследований ее удалось обнаружить в самолетах, в карманах пиджака, в задней части трейлеров-дальнобойщиков и в мешках, перевозимых вьючными лошадьми с Явы. Торговля также помогала Rattus другим, более тонким, но очень важным способом. В дикой природе популяции крыс увеличиваются нестабильно, природа может замедлить их рост длительным периодом плохой погоды и отсутствием достаточного количества пищи. Появление караванов верблюдов, вьючных лошадей, кораблей, а позже поездов, самолетов и грузовиков ослабило этот механизм сдерживания. С появлением торговцев крыса, обладающая высокой степенью приспосабливаемости, смогла мигрировать в те места, где было много еды.
Дата прибытия Rattus в Европу является источником противоречий. Некоторые ученые считают, что черные крысы впервые появились на Западе во время Крестовых походов, то есть где-то в двенадцатом веке
[214]. Тем не менее в эту точку зрения не укладываются Юстинианова чума и римские статуи крысоподобных существ, которые датируются, по крайней мере, первым веком нашей эры. Более правдоподобна теория французского биолога доктора Ф. Одуана-Рузо, которая датирует прибытие Rattus незадолго до рождения Христа. Учитывая склонность крысы к передвижениям с торговцами, ее точкой входа могли быть пустыни Великого шелкового пути или высокогорные перевалы Центральной Азии, где время от времени встречались представители Рима и Китая, или торговый пост римлян на побережье Индии.
Двумя важными датами в европейской истории черной крысы являются шестое столетие, когда Юстинианова чума уничтожила грызунов и людей в бассейне Средиземного моря, и 1000 год, когда возрождающийся христианский мир начал производить достаточное количество пищи и отходов, чтобы справиться с крупным демографическим подъемом. Триста лет спустя перенаселенность, городские стены и примитивная санитария превратили средневековый город в рай для черной крысы
[215].
Свиньи, крупный рогатый скот, куры, гуси, козы и лошади бродили по улицам средневековых Лондона и Парижа так же свободно, как по переулкам деревушки Броутон. Средневековые домовладельцы должны были поддерживать порядок перед своими домами, включая уборку навоза животных, но большинство городских жителей были такими же халатными, как Уильям Э. Коснер, житель лондонского пригорода Фэррингдон-Визаут. На Коснера была подана жалоба на то, что люди не могли пройти мимо его дома «из-за вони конского навоза и мочи»
[216].
На самых захудалых средневековых улицах атмосфера скотного двора напоминала поле битвы. Часто животных бросали прямо там, где убивали, оставляя разлагаться под летним солнцем, их тела терзали крысы, а соседские дети вытаскивали кости из гниющих волов и коров и вырезали из них игральные кубики. Муниципальный ловец собак, который редко убирал тела животных, и цирюльник, который любил проливать кровь своих пациентов
[217] не где-либо, а прямо на улице перед своей практикой, также внесли свой вклад в создание убогой атмосферы, напоминающей утро после битвы.
