К зиме 1348–1349 годов один вектор эпидемии, движущийся на север от Мелкомба, и второй, направляющийся по суше на восток от Бристольского канала (который позже летом тоже будет захвачен эпидемией), пересекутся, и все окажутся в капкане чумы.
Побережье Дорсета усеяно задумчивыми байроновскими пейзажами – продуваемые ветрами болота, угрюмое серое небо, яростно движущиеся облака, бурные рифы и высокие меловые скалы, некоторые из которых настолько отвесны, что кажется, их буквально отрубили от континентальной Европы топором. Повсюду, среди скал, ветра и моря, рассеяны десятки маленьких прибрежных городков, таких как Мелкомб и его соседи: Пул, Бридпорт, Лайм-Реджис, Уэрхэм и Уэст-Чикерелл. В Средние века эти города были маленькими сонными местечками, где веками двести или триста человек с одним и тем же набором генов давали жизнь последующим поколениям, а ритм жизни был неизменным, как море и небо. Дождливой осенью 1348 года эта предсказуемость начинает нарушаться. Светские хроники лишь немного проливают свет на то, как именно начала распространяться чума на юго-западном побережье, в то время как церковные реестры – куда особенно тщательно вносились сведения о смертности священнослужителей – дают наиболее полное представление.
В церковных записях, а может, и в реальной жизни, эпидемия Черной смерти начинается как классический английский детектив, возможно, похожий на остросюжетный роман Агаты Кристи, который мог бы называться «Кто убивает священников прибрежной Англии?». В октябре – через несколько месяцев после появления Y. pestis в Мелкомбе
[562] – в Западном Чикерелле на севере и Уормуэлле и Комб Кейнсе на востоке внезапно начинают умирать священники. В ноябре волна смерти церковных служителей распространяется на близлежащие Бридпорт, Ист-Лулворт и Тинхэм, а в декабре – на Сеттисбери, также расположенный неподалеку, где умерло три священника, прежде чем удалось найти того, кто смог бы приступить к своим обязанностям. Джон Ле Спенсер был назначен на церковную должность в Сеттисбери 7 декабря 1348 года, три дня спустя его сменил Адам де Карелтон, которого, в свою очередь, 4 января сменил Роберт де Ховен. За последние два месяца 1348 года в малонаселенном Дорсете освободилось тридцать две церковные вакансии – пятнадцать в ноябре и семнадцать в декабре, что является поразительным для города
[563]. И смерть священнослужителей была только началом.
Чумной осенью 1348 года вдоль побережья на юго-западе живые собирались под дождем, чтобы хоронить мертвых. В Пуле, к востоку от Мелкомба, могильщики работали под грохот прибоя, катящего свои волны через Байтер, песчаную косу земли, которую превратили в прибрежное кладбище. В 1348 году и в начале 1349 года маленький Пул, кажется, похоронил бо́льшую часть своих жителей в песчаной почве канала. Спустя сто пятьдесят лет в городе все еще оставалось так много заброшенных зданий, что Генрих VIII даже сделал перерыв в своих непростых романтических делах и приказал отремонтировать их. Спустя столетия местные жители все еще показывали на Байтер и потчевали туристов рассказами о той ужасной осени 1348 года, когда смерть и дождь обрушились на их город. К западу от Мелкомба, в Бридпорте, который был известен тем, что там делали лучшие морские канаты в Англии, горожане хоронили своих умерших с упрямой английской преданностью закону. Чтобы каждая смерть была должным образом зарегистрирована и оформлена, зимой 1348–1349 годов Бридпорт удвоил свой обычный штат судебных приставов с двух человек до четырех
[564]. В церковных записях еще содержится то, что, возможно, было первым метастазом чумы. В ноябре и декабре внезапная волна смертей священнослужителей в Шефтсбери в центральном Дорсете свидетельствует о том, что чума теперь пошла по внутреннему маршруту на север сквозь непрекращающийся дождь, через населенные животными леса и обширные овцеводческие фермы Верхнего Дорсета в центральные графства.
В семнадцатом веке Клеведон, Бриджуотер и другие маленькие городки вдоль Бристольского пролива станут последним кусочком зеленой Англии, который африканские рабы увидят на пути в Вест-Индию. Но в сером влажном августе 1348 года горе и страдания плыли в противоположном направлении – не в направлении голубой Атлантики, а вверх по проливу к Бристолю. Одним дождливым утром где-то между первым и пятнадцатым августа – хронисты расходятся во мнениях относительно даты – зараженный корабль или корабли, вероятно из Дорсета, но, возможно, и из Гаскони, пришвартовались в бристольской гавани. Вскоре после этого город, крупнейший морской порт на западе Англии, начал буквально умирать. «Жестокая смерть всего за два дня охватила весь город. Как будто эта внезапная смерть заранее пометила [людей]»
[565], – писал монах Генри Найтон.
Это был второй этап нападения Y. pestis, который быстро превратил Бристоль в склеп. «Чума свирепствовала настолько, – говорит один писатель, – что живые с трудом успевали хоронить мертвых. В то время, – добавляет он, – высота травы на Хай-стрит и Брод-стрит достигла нескольких дюймов в высоту»
[566].
Согласно Маленькой красной книге, списку должностных лиц местных органов власти, в 1349 году умерли пятнадцать из пятидесяти двух членов городского совета Бристоля, то есть уровень смертности составил почти 30 процентов. Однако сохранившиеся церковные хроники позволяют предположить, что духовенство Бристоля пострадало гораздо сильнее. Судя по одной серии записей, в 1349 году оставались вакантными десять из восемнадцати местных церковных должностей, то есть уровень смертности составлял около 55 процентов
[567]. По оценкам одного городского историка, в результате чумы скончались 35–40 процентов жителей Бристоля.
Ниже морского порта, в городке Бриджуотер на Бристольском проливе, Рождество 1348 года отмечать было практически некому. Местная водяная мельница простаивала с ноября, когда умер мельник Уильям Хаммонд, осенние дожди превратили низменность вокруг города в болото, погубив посевы и затруднив передвижение по дорогам. Затем, на Рождество, пока Бриджуотер молился об избавлении, разразилась эпидемия и унесла жизни не менее двадцати жителей близлежащего поместья
[568].
