Субстанция душ струилась вокруг меня жилами яркой, пульсирующей синевы. Я сложил ладони чашкой, набрал, поднес к губам…
И выпил.
Никаких новых ощущений. Никакого превращения. Вообще ничего.
Каул уже целиком был с нами: его исполинская туша заполняла собой всю верхнюю половину зала. Бронвин тоже приближалась – шла спиной против ветра, держа остальных в охапке и защищая от бушующей бури собственным телом.
Я погрузил руки в бассейн и снова выпил.
Каул снова взревел… Что-нибудь вроде: «Альма, какой приятный сюрприз!» – было бы вполне в его духе, – но слов было не разобрать. Закинув голову, я увидел, как он распростер руки и раскинул эти свои жуткие пальцы.
А потом один из них, толстый, как питон, скользнул вокруг моего пояса, оторвал от земли и швырнул прочь.
Мир, вертясь и качаясь, провалился куда-то. Я шмякнулся о каменный пол и проехался по нему в угол. На пару секунд кругом стало темно.
Выжить я не мог. У меня ни одной кости в теле не могло остаться целой после такого полета. Но я почему-то уже опять поднимал голову… И видел друзей в кулаке у Каула, оплетенных щупальцами его проклятых пальцев, болтающихся высоко в воздухе… Эмма, Бронвин, Хью, мисс Сапсан…
Стало вдруг как-то жутко холодно. Неимоверная тяжесть придавила мне легкие, в глазах поплыло и опять начало темнеть. Я перегнулся вперед, и меня жестоко вырвало.
Покончив с этим, я поднял голову – сверху на меня пялился, ухмыляясь, Каул. В одной руке у него были все мои друзья – обмякшие, безвольные; жизнь постепенно покидала их. Вторая – пустая, раскрытая, приглашающая – стремительно приближалась…
Тыльной стороной кисти он вышиб меня из комнаты. Я пролетел через дверной проем, кубарем прокатился по коридору и закончил путь снова в инкубаторе.
Некоторое время я лежал оглушенный. В комнате кроме меня кто-то был… А еще странный бледный свет…
Девушка. Выдувая искристую струйку света изо рта, она осматривалась вокруг…
Нур.
Вставай, приказал себе я… – и почему-то мое тело, от которого должна была, по идее, остаться лишь куча переломанных костей, повиновалось. Более того, я даже не чувствовал боли. Только холод и тяжесть в легких, а еще – какое-то непонятное движение в желудке. Ноги приняли вес – я встал. И… продолжал вставать, подниматься все выше. На мгновение я растерянно подумал, что поплыл в воздухе, будто Оливия, – оторвался от земли… потом все-таки посмотрел на ноги, и они оказались неправильными… слишком длинными… какими-то чужими…
Нур таращилась на меня во все глаза, отступая все дальше, запрокидывая голову. Я попробовал позвать ее, но слова вышли наружу плачем, высоким скорбным воем.
И тогда я понял, чем стал.
Убить ее мне совершенно не хотелось. Никакой примитивный рептильный мозг не перехватил контроль над моими мыслями. У себя в голове, по крайней мере, я все еще был я.
Я опустился на колени, коснулся головой земли – приглашая…
Должно быть, на каком-то уровне она поняла, что это я, потому что дала ветру толкнуть себя в мою сторону и… и взобралась мне на спину.
И я открыл рот, выхлестнул длинный язык и обвил ее за пояс, как ремнем безопасности.
* * *
Я ворвался в зал с Нур на спине, и Каул при виде нас в ужасе отшатнулся, будто слон, завидевший мышь. Он задул ветром сильнее, чтобы притормозить меня, и это ему даже до некоторой степени удалось, но в моих конечностях и в самой внутренней сути уже бурлила какая-то новая сила. Я нагнул голову, покрепче обхватил Нур языком за талию и ринулся вперед.
Я пытался крикнуть Нур, сообщить ей услышанное от Бентама, но производить человеческие звуки мой рот больше не мог, и наружу выходил лишь скрипящий визг.
И тут голос Бентама снова загремел в пещере – уже не у меня в голове, а взаправду, под сводами… настоящий голос:
– Выпей его свет! Осуши до самого дна!
Я был уже почти у самого бассейна, когда рука Каула снова метнулась вниз. Меня подбросило в воздух, но прежде, чем я брякнулся всем своим весом оземь и раздавил собой Нур, из пасти у меня выстрелили еще два языка и обвились вокруг предплечья Каула. Мы качнулись вверх, как на тарзанке, я приземлился и вцепился в руку всеми четырьмя конечностями.
Нур сделала характерное движение и зачерпнула полосу синего света с корпуса монстра. Он яростно взвыл и попытался нас стряхнуть, но мои языки оказались достаточно резиновыми и чуть ли не с хлопком притянули нас назад. Нур снова впилась в Каула, оторвала еще света и сунула себе в рот.
Он бросил на пол моих друзей и освободил вторую руку.
– Вам не удастся убить бога! – взревел сам воздух в пещере. – Вы – ничто, ваше пророчество – вздор!
И все же он морщился и кричал при каждом взмахе рук Нур, словно его жгло огнем. И чем больше света она поглощала, тем бледнее он становился, тем больше съеживался и гас.
Наконец он воздел повыше ту руку, за которую мы цеплялись; вторая, огромная, как письменный стол, понеслась к нам. Но Каул был реально громадный, а потому медленный и неуклюжий. И прежде, чем он оставил от нас мокрое место, я разжал хватку. Мы, кувыркаясь, рухнули в Купель душ. Я отпустил Нур, сбросил ее со спины и языками остановил падение – она, целая и невредимая, скатилась в воду.
Здесь-то, в водоеме, и был источник света Каула. Широко загребая руками, Нур принялась всасывать его ртом, как заправский пылесос. Будь у Каула ноги, он бы ее затоптал, но у него были только руки – и они уменьшались с каждой секундой, пока Нур пожирала его жизненную силу. Он уже стал вполовину меньше, чем был, когда сходил через крышу, – но ужасности от этого не убавил. Размахнувшись как следует обеими своими ручищами (все еще огромными), он одной смахнул Нур, а другой врезал мне, и прекрепко, так что я отправился в недолгий полет и бессильно шлепнулся на краю бассейна.
Я услышал ее крик. Попытался что-то сделать, но смог только поднять голову. Каул уже тащил Нур в сторону рта. Но даже пока его пальцы пили из нее жизнь, она жадно выхватывала свет из державшей ее руки и из самого светового столпа вокруг.
– Отдай мне назад мою душу-у-у-у-у!
Он покачал Нур над отверстой пастью, словно лакомство.
Она обмякла. Я попытался собраться с силами, пустить в ход языки, но не смог.
Каул уже почти уронил добычу себе в глотку, когда сверху на него обрушилась мисс Сапсан в облике птицы и распорола щеку когтями. Он отвернулся, чтобы крикнуть на нее:
– Ты будешь следующей, сестрич…
Густая туча пчел ринулась в раззявленный рот и дальше, в горло. А Нур, которая лишь сделала вид, что потеряла сознание, извернулась и выкрала свет у него из глаз.
Задыхающийся, ослепший, он уронил ее. Падать было далеко, почти с высоты крыши – мелкая вода ее бы не спасла. Но я, совладав с собой, бросился вперед, туда, где она должна была приземлиться, выстрелил языками, поймал ее в воздухе, и мы вместе покатились в бассейн.
