Те корни, что оплетали пусто́ту, тоже сжались: все одновременно и с ужасающей силой.
Чудовище взвыло. В меня полетели брызги жгучей жидкости, в которой я быстро распознал кровь.
Наконец мне удалось сесть. Голова все еще шла кругом. Три оторванных языка извивались передо мной в грязи, точно угри. Четвертый висел тряпкой: Эмма изрядно его поджарила. Корни разорвали пусто́ту на куски.
Пока я таращился на то, что от нее осталось, друзья собрались вокруг. Хью, Бронвин, Эмма. За ними топтались стражники. Обессилевшая Фиона сидела на полу. Эмма, похоже, не пострадала.
Она опустилась рядом со мной на колени:
– Чем ты там занимался? Зачем было так рисковать?
– Нужно было изучить ее, – выпалил я между двумя жадными вдохами. – Выяснить о ней все, что можно.
– Ну и как? Выяснил?
Я мотнул головой:
– Не смог пробиться.
Подробно рассказывать о том, что случилось, я был не готов. Поднявшись с помощью Бронвин, я подошел к Фионе – та дышала, как лошадь после долгой скачки.
– Ты спасла мне жизнь, – сообщил я.
Так себе благодарность, но на большее я сейчас был неспособен.
Она слабо улыбнулась в ответ и что-то пробормотала.
– Она говорит: «Один-один», – пояснил Хью.
Бронвин извинялась, как заведенная:
– Если бы только я тащила эту пушку чуть быстрее…
Но я перебил ее и сказал, что она ни в чем не виновата. Наоборот, я был рад, что она не успела. Если бы ей со стражниками удалось распотрошить пусто́ту гарпуном, я бы так и не узнал про четвертый язык. И про эту жуткую новую способность…
Пусто́та побывала у меня в голове.
Ее больше не было; она сдохла и ушла из моего сознания безо всяких последствий. Но сама возможность, что пусто́ты теперь на такое способны, меня ужасала. И я решил: буду об этом молчать, пока не разберусь до конца, что же в точности она со мной проделала.
Мисс Сапсан стояла у выхода из туннеля и звала нас. Стражники не пускали ее внутрь, опасаясь, что в темноте могут рыскать еще какие-нибудь чудовища. Прежде чем повернуться и уйти, я подобрал один из оторванных языков, свернул его наподобие садового шланга и повесил себе на плечо.
– Оно тебе надо? – спросил Хью.
– Хочу изучить.
– Зачем? – удивилась Эмма. – Ты думаешь, кроме этой, будут и другие такие же?
– Ох, черт… – огорчилась Бронвин. – Неужели и правда?
– Надеюсь, нет, – сказал я.
Но в душе я подозревал, что это лишь первая ласточка.
Мисс Сапсан осыпала нас сдержанными похвалами и придирчиво оглядела каждого с головы до ног, то вздергивая, то опуская подбородок.
– К костоправу никому не надо?
Мы сказали, нет.
– Все равно приведу кого-нибудь, пусть вас осмотрит, – проворчала она.
Директриса сердилась, что Фиона и Хью покинули дом вопреки ее приказу: даже победа над пусто́той не искупала такого вопиющего нарушения. Хватало и других проблем: погиб человек, случайно застреленный гарпунщиками; пострадало немало барж и припасов; на Канаве до сих пор творилось черт знает что, а обитатели Акра, которых только-только удалось немного успокоить, опять впали в панику. Работы у имбрин и так было невпроворот, а теперь стало еще больше.
По дороге домой я рассказал мисс Сапсан кое-что из того, что мне удалось узнать о новой пусто́те. Сказал, что ее было трудно засечь и я не сразу определил, где она находится. Сказал, что пули ее не берут – даже шкуру не пробивают.
– Каул придумал, как снабдить их броней. – Лицо мисс Сапсан омрачила тревога. – Похоже, это не низшая разновидность, а наоборот, усовершенствованная модель.
– Но зачем он их сделал видимыми? – спросила Бронвин.
– Чтобы люди боялись, – объяснила мисс Сапсан.
– Интересно, где же Каул их прятал? – спросила Эмма.
– Не уверена, что он их вообще прятал, – ответила мисс Сапсан. – Если бы у него были такие пусто́ты неделю назад, он пустил бы их в ход уже тогда или, по крайней мере, в битве на Могильном Холме. Так что нет, это новинка. Думаю, Каул сумел вывести более совершенную породу пустот благодаря своим новым способностям.
– Значит, будут еще такие, – мрачно подытожила Эмма.
– Да. Боюсь, что так.
Я рассказал и про четвертый язык, но все-таки умолчал о худшем – о том, что пусто́та смогла повлиять на меня силой мысли. В глубине души мне просто не хотелось, чтобы об этом кто-то знал.
Помощник мисс Королек, Улисс Критчли, стоял у нас на крыльце – дожидался мисс Сапсан.
– Прибыли три имбрины, мадам. Теперь у вас есть кворум. Все сейчас в Зале Совета, только вас и ждут.
– Благодарю, – кивнула мисс Сапсан. – Я присоединюсь незамедлительно. – И повернулась к нам. – Не стану впустую сотрясать воздух, призывая вас не покидать пределов дома, но все же настаиваю, чтобы никто из вас не покидал Дьявольский Акр. Джейкоб и мисс Прадеш – готовьтесь к экспедиции в прошлое. Вам нужно будет отправиться сразу, как только наши специалисты разработают маршрут до петли мисс Крачки, – а это может случиться с часу на час.
Не дожидаясь ответа, она махнула рукой Улиссу, чтобы тот следовал за ней, развернулась на каблуках и устремилась в Зал Совета. А мы пошли в дом – привести себя в порядок и рассказать остальным, что произошло. Я всеми силами старался подчеркнуть героические усилия Фионы и в то же время преуменьшить опасность, грозившую мне самому, – не хотел, чтобы надо мной принялись хлопотать. Сносить такие хлопоты – дело нелегкое. Пришлось бы убеждать друзей, что со мной все хорошо, тогда как на самом деле было паршиво. Шея до сих пор ныла, голова раскалывалась, а на душе скребли кошки. Если бы я честно признался, что мне плохо, они бы начали нервничать, а этого я совсем не хотел. Но на попытки скрыть, что со мной что-то неладно, ушли последние силы. Только Нур понимала, каково мне. Она всегда отлично чувствовала, когда меня действительно лучше оставить в покое. Поэтому когда я сказал ей, что хочу прилечь, она тут же меня отпустила, легонько обняв и поцеловав в губы.
Я поднялся в общую спальню и лег (опять на кровать Горация, потому что собственной не обзавелся), но заставить себя заснуть так и не смог. Стоило закрыть глаза, как в голове опять раздавался голос пусто́ты. Что бы со мной сталось, если бы у нее было больше времени? Вдруг она была способна не только повторять приказы за мной? До какой степени она смогла бы меня подчинить? Я вдруг вспомнил о разноглазом убийце, бросившемся на меня с ножом, и у меня прошел мороз по коже.
Новая порода. Более совершенная, более смертоносная, неприручаемая. И каким-то образом способная обратить мою же силу против меня.
