– Не вижу, чем это так уж отличается от пустот, которые охотились на нас из-за каждого угла, – продолжала она. – В такой реальности мы жили долгие годы. И пока ты не пришел, никаких способов защититься от них мы не знали. Сидели себе, беспомощные, в ловушке. Так что нет, принципиальных перемен я не вижу. По крайней мере, мы теперь вместе, а не раскиданы по десятку разных петель. И, по крайней мере, мы теперь можем драться и больше не беспомощны. У нас есть ты и есть Нур. У нас появился шанс.
Я так и надулся от гордости – но почти сразу же сдулся, проткнутый иголкой страха.
– Но ведь это могло и не сработать, – сказал я. – Мы могли потерпеть неудачу.
– Любое большое начинание может потерпеть неудачу. Но лучше уж погибнуть, пытаясь. Сгореть уж точно лучше, чем увять.
– «Hey hey, my my», – послушно ответил я.
– Твое – чего?
– Нил Янг, – пояснил я. – «Сгореть лучше, чем увять…». Я тебе ставил как-то его запись, у меня в комнате.
– Помню-помню. Мы танцевали.
Она прислонилась ко мне; волосы упали мне на плечо. Я тоже чуть-чуть прислонился к ней. Друзья. Просто друзья. Хотя да, я все еще ее любил – тускло и немного пыльно.
А на улицах смеялись люди. Неподалеку кто-то распиливал скрипку смычком пополам – звук, во всяком случае, был именно такой. Все пытались забыть про нависший над ними Дамоклов меч и про волка у ворот, и как там еще говорят… пусть хотя бы на один вечер.
– Ты жалеешь об этом? – спросила тихонько Эмма.
– О чем? – Я аж дышать перестал.
– О своем решении. Что предпочел этот наш мир своей семье. Был бы сейчас обычным парнем, дрожал бы над отметками, гонялся за девчонками…
– Ничего подобного. Я ни о чем не жалею. Ни секундочки не жалел.
Только сказав, я решил по-настоящему задуматься, правда ли это. Чем бы я сейчас занимался, если бы ничего этого не случилось? Если бы я не поехал на остров, никогда не встретил бы Эмму и остальных ребят… Но у меня ничего не вышло. Я не смог себе этого представить. Я слишком далеко зашел и слишком сильно изменился. Я вырос в совершенно другого человека.
Хотя нет, кое о чем я все-таки мог пожалеть.
– Возможно, для всех было бы лучше, если бы мы с тобой никогда не встретились.
– Это еще почему? – взвилась она. – С какой стати?
– Тогда ничего этого не случилось бы. Я не участвовал бы в битве за Дьявольский Акр, а следовательно, Каул не затащил бы меня в Библиотеку Душ и я не отдал бы ему одну из тамошних банок…
– Это просто смешно!
– Но это правда. Он хотел получить силу Библиотеки – и никогда не получил бы, если бы не я.
– Слушай, нельзя так думать. Ты себя с ума сведешь.
– Ну, для этого уже слишком поздно, – вздохнул я.
– И потом, Каулу бы даже не понадобились все эти его жуткие силы, чтобы добыть желаемое, если бы у него на пути не стоял ты. Он же как раз только что создал пустот, способных вламываться в петли, не забыл? Он бы захватил петли одну за другой, пока все мы не оказались бы мертвы или в плену. При прочих равных он бы явно предпочел сам не умирать и не возвращаться потом с того света наполовину монстром – но ты его вынудил, своей крутизной и сорвиголовностью, если заимствовать кое-какой ваш современный сленг.
На пути попалась колдобина такой глубины, что у меня мозг ощутимо шлепнулся о крышку черепа изнутри. Поэтому проницательный и остроумный аргумент, уже почти готовый сорваться с языка, превратился во что-то вроде «Гм… ну, типа, да».
– И если бы не ты, сидеть бы нам до сих пор по петлям, чтобы, не дай бог, не начать стареть со страшной скоростью. Я тебе передать не могу, какое это облегчение – не бояться поседеть за одну ночь или рассыпаться прахом, выйдя из петли за покупками…
– Ну, этого я не делал. Это все имбрины. И Бентам…
– Но это все случилось из-за тебя! Если бы не ты, мы бы даже не знали, что такое вообще возможно. Так что благодаря тебе – да-да! – в каком-то обозримом будущем все в Акре тоже освободятся от петель. Я, по крайней мере, хочу на это надеяться.
Фургон резко остановился.
– Готова? – Я обрадовался возможности сменить тему.
– Я серьезно, Джейкоб. Пожалуйста, отнесись к этому серьезно. От тебя мы видели только хорошее. И ты сам – лучшее, что с нами случилось за очень долгое время.
Я чувствовал сотню разных вещей сразу, но выразить словами не сумел бы ни одну. Три недели назад я бы ее поцеловал. Сейчас просто нащупал в темноте руку и пожал.
– Спасибо, – сказал я. – Сожаления отозваны. Добрые слова услышаны.
– Вот и хорошо, – прошептала она и тоже пожала мне руку в ответ.
Крышка со скрипом поднялась. Я успел высвободить руку за секунду до того, как сверху на нас строго уставилась мисс Сапсан.
– Господи, Джейкоб. Ты красный как помидор.
Я вскочил и как можно скорее полез из ящика вон.
* * *
В дом Бентама мы проникли через подъезд для экипажей, из переулка с задней стороны. Прибывали через промежутки, чтобы не возбуждать слишком много любопытства. Ящики сгружали в подвал, в маленькую комнатку с каменными стенами, где Бронвин вскрывала их ломом. Так в вампирских романах кровососы переезжали с места на место, надежно запакованные от солнца в своих уютных гробах.
Проводить нас явились только мисс Сапсан, мисс Королек и мисс Кукушка. Нас было восемь, включая Эддисона. В ящик он лезть категорически отказался и теперь прохаживался вокруг с видом генерала. Освободившись и размяв порядком затекшие члены, мы получили по пальто из тяжеленной шерсти – я даже подумал, как бы они в сочетании со свитерами Горация не задушили нас раньше времени. Впрочем, сказали нам, в петле у мисс Ястреб стояла середина ноября, так что лишнее тепло нам не помешает.
Еще мы получили рюкзаки. Я влез в лямки и сразу согнулся под изрядной тяжестью. Имбрины, каждая по очереди, заверили нас, что петлю мисс Крачки мы отыщем без труда, но содержимое рюкзаков говорило совсем о другом: там обнаружились термальные одеяла, консервы, ледорубы, бинокли и аптечки первой помощи.
– Просто на случай, если возникнет какая-то задержка, – успокоила нас мисс Королек.
– Или вы не сразу найдете мисс Ястреб, – добавила мисс Кукушка.
– Никакого оружия, – сообщила, основательно порывшись в рюкзаке, Нур.
– Пистолеты только возбудят подозрение, если вы, не дай бог, встретитесь с солдатами, – сказала мисс Кукушка. – Если они решат, что вы участвуете в боевых действиях, дело может кончиться военной тюрьмой, а то и чем похуже.
С этими оптимистичными мыслями мы проследовали вверх по лестнице в нижний зал Панпитликума. Редко мне случалось видеть его таким пустым. Обычно тут толокся десяток-другой человек: путешественники прибывали и отбывали, транзитные чиновники штемпелевали паспорта, проверяли документы, Харон шлялся кругом, проверяя, все ли тип-топ. Я вспомнил, как увидел этот зал в первый раз, когда мы с Эммой случайно попали сюда, не успев даже познакомиться с Бентамом. Сейчас здесь было даже тише: по ковру не мело снегом, у порогов дверей в пустынные петли не наметало барханы песка. Ни ветер не свистел, ни прибой не бился в прибрежные скалы. Двери стояли мертвые, пустые. Деактивированные. По крайней мере, пока.
