Впереди показалась сплошная стена колючей проволоки, а за ней – еще траншеи. Немецкий фронт.
Мисс Ястреб привела нас к провалившейся закраине окопа, и мы соскользнули вниз. Она вела себя и двигалась как ни в чем не бывало, почти небрежно, и даже запыхалась не больше, чем на прогулке… такой, умеренно бодрым шагом. Зато у меня сердце так и колотилось о ребра: теперь мы были на вражеской территории, и я каждую минуту ожидал, что меня подстрелит какой-нибудь немецкий солдат, на которого мы случайно наткнемся. Но эта часть фронта была населена еще скуднее, чем недавно оставленная британская.
Один раз нам, правда, все же пришлось прятаться: мисс Ястреб затолкала нас в бункер – переждать, пока пройдут двое солдат. Еще шагов через пятьдесят вдоль по окопу она внезапно остановилась на развилке.
– Эта часть неприятная, но, увы, необходимая, – сообщила она через плечо и, подцепив с земли неплохую доску, ровно через пять секунд размахнулась и опустила ее на не защищенный каской череп показавшегося из-за поворота солдата. Жертва рухнула как подкошенная.
– Вот это я называю хорошее шоу, – одобрил Гораций.
Вскоре мы выбрались из траншей – уже за линией фронта. Мисс Ястреб стащила с головы противогаз и отшвырнула в сторону, остальные последовали ее примеру.
Мы стояли посреди разрушенного города, который она показала нам с вершины холма. Когда-то тут кипела жизнь, а сейчас расстилались одни руины – разбомбленные, прочесанные мародерами и почти совершенно обезлюдевшие. Только несколько тощих собак рылись в кучах мусора, и больше ни одной живой души.
Вход в петлю мисс Крачки обнаружился в местном зверинце. Мы вступили на территорию через чудом уцелевшие кованые железные ворота и двинулись прямиком к медвежьей яме… Потом – вниз, в нее, и вышли через деревянную дверку в боковой стене. Внутри, как всегда, мы ощутили рывок времени и гравитации – и очутились на той стороне.
Глава пятнадцатая
Стоило двери приоткрыться, как в образовавшуюся щель тут же просунулась медвежья морда. Все тут же отскочили и впечатались в стену – кроме Эддисона и мисс Ястреб, которые спокойно дали себя обнюхать.
– Bonjour, Jacques, – любезно поздоровалась мисс Ястреб. – J’ai amené des invités pour rendre visite à ma sœur.
[13]
Медведь отступил в глубину и дал нам пройти.
– Жак – один из сестриных медвегримов, – объяснила мисс Ястреб. – Охраняет вход в петлю.
– Рад познакомиться, – сказал Эддисон.
Жак в ответ что-то рыкнул, и Эддисон состроил обиженную морду.
– Я вовсе не издеваюсь. Среди самых моих лучших друзей есть медведи.
Жак, ворча, освободил дорогу.
– Далеко не все питают к медвегримам такое уважение, как имбрины, – проворчала мисс Ястреб. – Давайте, живенько. Бомбежки можете не бояться – в этой петле вы в полной безопасности.
Мы вылезли из медвежьей ямы – к великому удивлению каких-то рабочих, вытаращившихся на нас со смотровой платформы. Медвегрим сзади что-то прорычал, мисс Ястреб крикнула: «До свиданья!» – и помахала ему рукой, после чего мы двинулись из зоосада вон.
Солнце здесь ярко светило, а небо было синее – без единого облачка, безо всякого дыма. Никакой тебе стрельбы или взрывов… мои перетянутые нервы в кои-то веки вздохнули спокойно. В петле мисс Крачки стоял 1916 год: война была близко, но город еще не захватили. Однако линия фронта располагалась совсем недалеко, и горожане, судя по всему, понимали, что их судьба может переломиться в любой момент.
Пока мы шли из зоопарка в город, Эддисон мрачно ворчал что-то о клетках, хотя большинство из них и стояли пустые.
– Это самое отвратительное, самое зверское явление на свете – зоопарки. Как бы вам, людям, понравилось, если бы вас выставляли в клетках?
– У Бентама имелся план насчет человеческого зоопарка, – поделился Миллард. – Собрать нормальных со всего света и показывать в среде, имитирующей те места, где они раньше жили. Я читал об этом у него в книге.
– Он что, еще и книгу написал? – удивился я.
– Частично. Я обнаружил незаконченную рукопись у него в кабинете. Майрон Бентам, «Зверинец нестранных детей». Не то музейный каталог, не то энциклопедия, не то история странных – всего понемножку.
Мы шагали по мирным городским улочкам и мирно болтали про Бентамов музей и этичность зоопарков, человеческих и звериных. Я, честно сказать, был благодарен за любую возможность отвлечься от ужасов, через которые мы только что проскочили – пусть даже целыми и невредимыми. Нервы до сих пор дергало от стоявшего в ушах непрерывного грохота взрывов и выстрелов; грудь давило, а стоило только разговору ненадолго замолкнуть, как перед глазами услужливо разворачивались пейзажи ничейной земли.
На площади собралась толпа – смотреть на парад слонов, почему-то очень унылый. Ни каллиопа не играла, ни клоуны с акробатами не плясали вокруг – только двое мрачных дрессировщиков гнали вереницу животных перед собой.
– Их эвакуируют в Англию, – негромко пояснила мисс Ястреб. – Через пару недель горожане пожалеют, что не отправились вслед за ними.
Ближе к окраине она показала нам крышу дома своей сестры – та виднелась над деревьями на самой вершине холма. Взбираться туда пришлось по извилистой тропинке, бежавшей практически через лес. Из кустов выглядывали изваяния зверей – деревянные и чугунные, а в тени (мне, во всяком случае, так показалось) перебегали, следуя за нами, еще какие-то существа. Без сомнения, странные.
– Ф-фух, – выдохнула Бронвин. – Поверить не могу, что мы добрались. Некоторое время назад я уже начала сомневаться.
– Бронвин, ты нас сглазишь, – упрекнула ее Эмма.
– Серьезно, – покачала головой Нур. – Погоди радоваться, пока не появится настоящий повод.
– Если это дойдет до «Сплетника», из нас сделают героев, – заметил Енох. – Как думаете, картинки напечатают? Может быть, эта чертова лиса, Франческа, наконец-то пойдет со мной на свидание.
– Я непременно расскажу Фаришу Обвело, как Джейкоб спас твою жизнь на поле брани, – кивнула Эмма. – Франческа будет в восторге.
– Ой, да заткнись уже. Не было такого.
– Поверить не могу, что вы сейчас можете думать о славе! – не выдержал Гораций. – Ни «Сплетника» не останется, ни лисиц, перед которыми можно выставляться, если Нур не сумеет… – Он осекся и неуклюже сменил тему. – Вы только посмотрите, какая поразительная скульптура… Это что, журавль?
