Енох расстегнул рубашку, и на диван вывалился десяток сэндвичей, которые он успел уворовать из вагона-ресторана. Никто не имел ничего против. Хлеб из петли мисс Крачки нам пришлось бросить на полях Первой мировой, вместе с тяжелыми рюкзаками, а между тем все уже адски проголодались. После того как переживешь какие-нибудь жуткие события, так частенько бывает.
Кстати о жутком. Я бросил даже пытаться как-то переварить то, что с нами случилось. Меня просто окатило приливом каких-то совершенно диких событий, накрыло с головой, и согласия у меня никто не спрашивал… Если мы выживем, у меня, наверное, разовьется нервный тик… ну, или вернутся старые знакомые кошмары, которые так успешно отравляли мне жизнь в прошлом. Может быть, когда-нибудь, в один прекрасный день какой-нибудь психотерапевт поможет мне развязать этот узелок с ужасами и тогда… Не нанятый родителями чудак из нормальных и не замаскированная тварь, а приличный странный терапевт. Я спросил друзей, есть ли в странном мире такая вещь, как мозгоправ, но они как-то странно на меня посмотрели, а объяснять, что к чему, у меня совсем не было настроения.
До Лондона оставалось добрых два часа. Эддисон и Бронвин уснули. Остальные все еще были слишком на взводе, им надо было выговориться. Голоса жужжали, люди пересказывали друг другу все безумные вещи, успевшие произойти с ними всего за один какой-то день. Софи вместе с Пенсевусом свернулась калачиком у окна и впитывала проносившиеся мимо пасторальные пейзажи. Юлиус и Гораций сидели, скинув ботинки и обхватив колени руками; время от времени соприкасаясь головами, они вели тихий разговор.
Мы с Нур воспользовались шансом пристать к Горацио. В прошлую нашу встречу он был увечной полупусто́той, едва способной говорить, а потом выпрыгнул из окна нью-йоркской квартиры Эйча – и, как мы решили, убился насмерть. Как же ему удалось добраться до схлопнувшейся петли во Франции, а до того – затесаться вполне сформированной, а не дефективной тварью среди самых верных слуг Каула?
– Да уж, – сказала Нур, качая головой. – Как ты вообще жив-то остался?
Горацио изогнул губы в диковатом подобии улыбки – этим выражением он явно пока не овладел.
– Да, тут… есть о чем рассказать. После прыжка из окна я спрятался в канализации и просидел там несколько дней, пока окончательно превратился из пусто́ты в тварь. За долгие годы в обществе Гарольда Фрейкера Кинга я привык делать определенные умственные упражнения и благодаря им сумел сохранить воспоминания, которых многие пусто́ты лишаются.
Речь у него была совершенно… клиническая, произношение четкое. Прибавьте к этому легкий нью-йоркский акцент и в сочетании с идеальной грамматикой получится бот на искусственном интеллекте, пытающийся изобразить водителя такси.
– Я никогда не забуду Гарольда Фрейкера Кинга и его великодушие. Я был твердо намерен продолжить его миссию – защищать Нур Прадеш и способствовать исполнению пророчества о семерых.
– Гм… спасибо, – отозвалась Нур.
– А с появлением мог бы и поспешить, – встрял Енох.
– А мог и опоздать, – возразила Эмма.
– Зато прицел у него хорош. – Себби потерла горло в том же месте, откуда у твари вышла пуля, выпущенная Горацио.
Тут уж к разговору присоединились и остальные.
– У меня один вопрос, – сказал Миллард. – Если ты так много знал о пророчестве, то почему не сказал нам, что сердце Ви – один из непременных ингредиентов для воскресения Каула?
– Мастер Кинг этого не знал, потому что мисс Велия никогда ему не говорила, – просто ответил он.
– А если бы сказала, Эйч никогда не отправил бы нас ее искать, – подхватил я.
– Тем самым она бы призналась, что она – имбрина, – добавила Эмма. – А этого ей, скорее всего, не хотелось.
– Какие скучные у вас тайны. – Енох нетерпеливо шлепнул себя по ляжке. – Я хочу знать, как тебе удалось проникнуть к тварям. Они разве не знали, кто ты такой?
– Не знали. Потому что я замаскировался. Это не настоящее мое лицо, а пришитое.
Эмма скривилась от отвращения, а Нур безмолвно изобразила губами: «Что-о-о-о-о?»
– Когда мое превращение завершилось, я нашел тварь, убил его, забрал лицо и отнес Эллворту Эллворту, прославленному швецу личин из Неприкасаемых. Перед вами результат.
Он повернулся к нам щекой и медленно провел по ней тыльной стороной руки, как модель в рекламе крема. Тонкий ряд стежков исчезал под линией белокурых волос.
– Вместе с лицом я украл его личность, – продолжал Горацио, – выучил манеру говорить и присоединился к банде тварей, орудовавших в Нью-Йорке. Практически последней в Америке. На тот момент было уже поздно подрывать планы тварей – освободить Персиваля Мурнау и прочих из вашей тюрьмы в Дьявольском Акре и воскресить Каула. С этим я ничего не мог поделать. Зато я узнал, что они перехватили один из ваших телефонных звонков, – он указал на Софи, которая от стыда закрыла лицо руками, – и собираются проследить за мисс Прадеш, чтобы выяснить, где собирается семерка.
– Стало быть, Каул знал о семерке, – сказала только что проснувшаяся Бронвин и сонно поморгала глазами. – И о пророчестве.
– Ну, конечно, знал, – кивнула Эмма. – Именно поэтому он и послал тварей за Нур еще в детстве.
– Прямо по «Апокрифону», – прошептал Гораций.
– Каул не дурак, – подытожил Миллард и повернулся к пожирателям света. – Я не верю, что он не спит по ночам от страха, думая о вас троих, – ничего личного, вы уж простите, – но он бы не пошел на риск и мучения со всем этим воскрешением, не поставив себе в планы вас убить – просто чтобы подстраховаться.
– Так что мы сами угодили в ловушку, – сказала Нур и посмотрела на Горацио, – а ты… ты пошел на все это, чтобы нас спасти.
– Да, – ответил он без тени гордыни или скромности.
Нур сложила ладони и кивнула:
– Благодарю тебя.
– Он будет продолжать пытаться нас убить, – сказал Юлиус; к нему уже вернулось самообладание, и я заметил, что на сиденье между ними пальцы его и Горация переплелись вместе… да так и остались. – Мы спаслись из его ловушки, убили его пустот и глубоко унизили его главного монстра. На его месте я бы точно нас убил. А вы нет?
Глава восемнадцатая
Неотвратимая паранойя охватила меня на подъезде к вокзалу Сент-Панкрас. Центр Лондона, наше время: слишком много народу, слишком много глаз, слишком много тел – но не настолько, чтобы мы могли раствориться в толпе. Мы, мягко говоря, выделялись на общем фоне, хотя каждый по очереди и проторчал целую вечность в вагонном туалете, пытаясь оттереть военную грязь с лица и одежды.
Каул и его агенты могли быть где угодно, и они точно нас искали. А еще Мурнау точно донес Каулу, куда мы направляемся. А может, Каул, счастливый обладатель не подвластных никакому воображению сил, и сам все прекрасно знал.
