- Зеленая… Но Кристина…
- Да в жопу Кристину! Она звонила? Нет! Выходит, что не вернулась. Или будешь спать на вокзале?
Я ничего не пробовал, поскольку то, что вибрировало между нами, было слишком уж мощным. Неестественным. Я боялся, что из этого может возникнуть. Она и сама тоже возбуждала опасения. Слишком сильно, слишком быстро, слишком много. И слишком странно.
Я уже стар. Вот не привык я прыгать, сломя голову, прямо в темноту, не зная, а имеется ли в бассейне вода.
Я постелил ей на раскладном диване, слегка приоткрыл окно.
Ведьма у меня в доме. Только этого не хватало. Завтра она уйдет и перестанет вносить замешательство. Возможно, так оно будет лучше.
Патриция присела на расстеленном диване, глядя на меня из-под челки, и мне снова показалось, будто бы ее глаза фосфоресцируют. Я забрал табак, папиросную бумагу, зажигалку, сказал "спокойной ночи" и пошел на кухню, осторожно прикрывая дверь.
Она позвала меня. Тихонько и как будто неуверенно.
- Да?
- Ничего… Спокойной ночи.
- Спокойной.
- А впрочем… все же попрошу зубную щетку.
Я принес щетки, обе в нетронутых, герметичных упаковках. Желтую и зеленую. С женщинами я поддерживаю необязательные отношения. Так что в доме имеются зубные щетки, презервативы, дамские трусики, ночнушки, имеются даже прокладки – все новенькое и в нетронутых упаковках. Я готовый ко всяческим случайностям, все продумывающий человек.
Она вышла мне навстречу: босая, тяжело пахнущая мускусом и смолой, средиземноморским пляжем и летом.
Я мало чего из этого запомнил.
Это было словно взрыв.
Мы столкнулись зубами, неожиданно и больно, столкнувшись будто поезда, едущие по тому же пути из пункта А в пункт В и из пункта В в пункт А.
Через пункт G.
Она разодрала мне майку. Вот просто так, на два клочка; рывком вытащила ремень из брюк; я же оторвал ей все пуговки на блузке; Патриция оперлась спиной о дверь, оплетая меня ногами; что-то с грохотом полетело на пол. Мы перекатились через стол, сваливая все на ковер, вывернутые на левую сторону брюки запутались на ступне; она схватила мои трусы, не раздумывая, надкусила их край и разорвала их, оставляя только резинку на бедрах; я стащил ей бюстгальтер через голову, не расстегивая его, оторвал пуговицу на юбке.
Кресло поехало под стену, шахматный столик перевернулся, рассыпая фигуры во все стороны. С полки посыпались какие-то мелочи.
Взрыв.
Губы, язык, грудь, сосок, ладони, бедро, ступня, ягодицы. Все одновременно, в каком-то безумном кружении, похожем на торнадо.
- Никогда!... Себя! Ааааа! Да! Нет! Ве!… Оооох! …ду себя!... – хрипела она, опираясь всей тяжестью на мои плечи, запихивая мою спину в пол и дико бросая бедрами.
Я ее понимал.
Я, собственно, тоже мало.
Мало чего из всего этого помню.
Не знаю, как долго это лилось, но долго. Очень долго. Бесконечно.
И пан Марциняк из соседнего дома, в конце концов, начал чем-то стучать в стену.
ГЛАВА 5
Разбудил меня мат. Я открыл глаза и на фоне окна увидел Патрицию. На ней была одна из моих рубашек, завязанная узлом под грудью, попка у нее была голой, одну ногу девица высоко задрала и оперла на подоконник. Возле уха она держала телефон и выплевывала одну вязанку за другой, нашпигованные формулировками, которые заставили бы комплексовать ротного сержанта.
Гостиная выглядела так, словно бы моряки подрались с летчиками.
В конце концов Патриция рявкнула:
- Так мы поняли друг друга? В общем, курва, заебись! – и сложила телефон со щелчком.
Потом поглядела на меня и улыбнулась.
- Что, паршивое утро? – спросил я.
- Синдромом Туретта
[11] не страдаю, - объяснила она. – Зато имеется комплект рабочих для моих садов. Ситуация такова, что, либо они будут считать меня телкой, вести себя по отношению ко мне очень мило и делать, что им только захочется, либо они будут меня бояться и делать, что требуется. Я же просто старалась быть коммуникативной.
Я поднялся с гостевого дивана, чувствуя себя так, словно по мне проехал табун лошадей.
- Сделать тебе завтрак?
- Только кофе, - попросила она. – И чего-нибудь от головной боли. Я не в состоянии кушать в такое время суток.
Следовало бы что-то сказать. Что угодно. Патриция глядела в окно.
- Позор! – сообщила она.
Я ожидал не этого.
- Это же просто отвратительно. Ты что себе воображаешь?
- Что?
- Сплошное сплетение мусора и сорняков. Вейгела, выглядящая, что твое чучело, повсюду разросшиеся до невозможности спиреи, какие-то запуганные физалисы; сливы, торчащие по колено в крапиве, лопухи под стенкой, засохшие клематисы… Ужас! А вон то: это садик камней или строительный мусор? Тебе срочно необходим садовый проектировщик.
Я усмехнулся.
- А знаешь какого-нибудь недорогого?
- Оставлю тебе номер. И позвони как можно скорее, пока эти джунгли не вползут тебе в дом и не задушат тебя.
Она выпила кофе и ушла, поцеловав меня на прощание.
Я же влез под душ, и тут выяснилось, что в спине торчат осколки стекла. Раньше не заметил.
После завтрака я уселся в машину и в очередной раз поехал в Брушницу. Полицейский автомобиль, скорая помощь и лента уже исчезли, теперь вместо них стоял небольшой фургон, а возле распанаханного замка в монастырской калитке ойкала пара техников в голубых комбинезонах.
Я обошел их и направился вдоль стены, тщательно осматривая кирпичи. Значок, изображающий нечто, похожее на "V" и вписанное в кружок, был выцарапан весьма тщательно острым орудием. Был он небольшой и не обращающий внимания. Походил на символ производителя, выдавленный на кирпиче, находящемся на самом углу.
Я присел, делая вид, будто зашнуровываю ботинок, и заслонил данный фрагмент стены от техников, но, было похоже, что они без остатка погружены в мире соединений, микропроцессоров и тонюсеньких проводов, склеенных в многоцветные ленты. Мне очень жаль, только боюсь, что этот замок годится только на свалку.
