- Это вас.
- Не понял.
- Вам звонят.
Я взял аппарат из ее ладони, глядя ничего не понимающими глазами. У девицы были абсолютно пустые, лишенные выражения глаза, похожие на стеклянные шарики. Казалось, будто бы она все время шевелит губами, беззвучно повторяя "вам… зво… нят…".
- Слушаю?
- Беги из этого поезда! – услышал я женский голос в трубке.
- Кто это говорит?
- Да убегай же! Беги!
Я отдал телефон и сорвался со стульчика еще до того, как до меня дошло, что я делаю. Сквозь коридор я протискивался в направлении, обратном движению поезда. И что дальше? Выскакивать? Куда, зачем? Бомба?
Я пропихивался между людьми, неожиданно замечая в толпе нечеловеческие лица, словно бы маски из розовой резины, с черной дырой на месте рта и еще двумя, вместо глаз.
Кто-то что-то говорил мне, я видел, как лицо говорящего неожиданно размазывается, словно нерезкий фотоснимок, губы растягиваются в молчаливом вопле и так и остаются, распахнутыми, будто пещера.
Тяжело дыша, я остановился между вагонами. Балансир танцевал у меня под ногами, какие-то металлические элементы сталкивались где-то внизу с глухим грохотом. Я пытался собрать мысли. Еще я пробовал дышать, только воздух сделался каким-то пустым, будто бы неожиданно кончился кислород. Прыгать на ходу? В чистом поле? Сорвать аварийный тормоз?
Кто-то отодвинул дверь, и появился кондуктор. В темно-синей униформе, в форменной фуражке, с сумкой и ручной фискальной кассой на поясе.
Без особых раздумий я сунул руку за билетом. Кондуктор, попеременно, казался высоким и худым, потом низким и толстеньким.
- Добрый день, прошу бежать из поезда, - известил он служебным тоном, повернулся и ушел.
Я прошел в следующий вагон, как внезапно мир у меня в голове перекувыркнулся. Я услышал нечто вроде писка сокола, потом начал западать сам в себя. Меня окутала густеющая мгла и какая-то духота. Максимальным усилием воли, словно бы неумело управляя марионеткой, я раздвинул дверь между вагонами и сделал два косых, неуверенных шага, чтобы не упасть прямо в балансир. Мне хотелось вытянуть руку и схватиться за что-нибудь, но не успел. Еще подумалось, что лучше всего будет усесться на полу, чтобы не валиться словно башня, только было уже поздно.
Лицо у меня торчало в грязи, во рту вкус крови, пепла и пыли. А вокруг бурая, непроникновенная мгла. Добро пожаловать в мир Между.
Я взгромоздился на колени. Никогда еще раньше со мной ничего подобного не происходило. Случалось пару раз потерять сознание, но автоматически в Страну Полусна я не попадал, как только что-либо било меня по голове. На сей раз это было нечто иное. Я умер? Так внезапно? И все? Конец?
Я поднялся на ноги и осмотрелся. Голая земля, по которой сновал туман, следы пепла и пыли на штанах охранника. В полутьме маячили скрюченные Ка деревьев, словно бонсаи родом из ада.
Я решил попытаться вернуться. По крайней мере, я знал, где находится мое тело. В пассажирском поезде до Шроды Велькопольской. Где-то здесь должны были находиться Ка рельсов, только мой телесный футляр лежал на полу вагона второго класса и с каждой секундой удалялся от меня.
Мне вспомнился сокол. Благодаря нему в прошлый раз мне удалось вернуться, хотя призрачный городишко никак не находился в Познани.
И я пошел, куда глаза глядят, в туманный и холодный полумрак. Куда угодно.
И вот тут меня залило светом. Раздался треск, и я очутился в лучах желтоватого света от двух одинаковых фонарей. Автомобиль?
- Стой! – пролаяло нечто из тумана.
Я кинулся в сторону, будто заяц. Мчался, что было сил, колючие ветки хлестали меня по лицу. За спиной же, среди белых испарений, маячили какие-то нечеткие, черные силуэты. Все ближе и ближе. Я видел, что они пересекают мне дорогу. Я свернул, перескочил через какую-то канаву, споткнулся о какой-то корень, вскочил, снова бежал. А меня окружали.
Я не знал, кто из черных силуэтов – это мои преследователи, а какие – деревья. Где-то за собой и сбоку я услышал лай, только непохожий на лай обычных собак. Скорее, на лай гончих ада, и ими, наверняка, эти создания и были. Я же убегал. Что-то ухватило меня за куртку и рукав. Я яростно вывернулся, ударил ногой и освободил полу.
- Здесь он! Тут! – разорался кто-то.
И тут меня нагнали псы.
Чудовищно худые гончие в доспехах. С пастями, наполненными акульими зубами, с вытянутыми мордами и рваными небольшими ушами. С глазами, горящими гнилушечным огнем.
Первый выстрелил из белесого ничто словно торпеда, прямиком в мою голову. Я уклонился, тот пролетел надо мной, но успел свернуться на месте и цапнуть меня за рукав, распанахивая мне руку. Я заорал и попытался сбить его пинком, но свалился на землю. Сражался я в молчании; борзые бешено рычали, стискивая зубатые пасти, словно клещи, прижимая меня к земле лапами. Одну руку я вырвал, совершенно бессмысленно, чтобы откинуть полу куртки и бессильно ощупать бедро. Кобуры с обрезом не было. У меня ее забрали – еще там, в конторе безопасности. Тесак пропал еще на кладбище в Могильно. Конец. У меня ничего не было.
Я был безоружен.
Меня догнали, хорошенько угостили пинками, потом выкрутили руки и связали проволокой. Я чувствовал, что это проволока. Самая обычная, стальная, которую используют для сеток ограждения. Еще я почувствовал прикосновение плоскогубцев; у меня за спиной кто-то, сопя, скручивал концы проволоки.
На сей раз мешок на голову надевать не стали. Я уже знал, кто это. Узнал носки с подковками от низких саперных сапог, масляную вонь толстых, скрипучих плащей.
Меня потащили к старинному грузовичку, с капотом, похожим на крокодилью морду, с колесами, прячущимися под выпуклыми крыльями, и все так же светящимися фарами, словно вылупившиеся глазища. И здесь кинули в кузов из досок, пахнущих пылью и кровью.
Еще я услышал, как хлопает дверца в кабине, потом хлопнула дверь другого автомобиля. Запустили двигатели. Второй был мне уже известен: задыхающийся дизель со стучащими клапанами. Черный, округлый лимузин, который я помнил из города-призрака. Машины тронулись.
И длилось это бесконечно. Я лежал на досках, о которые ежесекундно бился головой и лицом, а как только пытался сменить положение, получал пинок. Окованным носком сапога, выступающего из-под полы длинного кожаного плаща.
Мне разбили голову. Я чувствовал густые капли, катящиеся у меня по лбу и лицу, словно горячий воск. Капли, спадавшие на доски, светились ярким, фосфоресцирующим сиянием, будто рубиновые лампочки. Я истекал кровью, а это означало, что живу. Призраки не кровоточат.
Я жил.
Уже что-то.
Машины ехали по какой-то лесной дороге. Конвоирам быстрее надоело меня пинать, чем мне попробовать сменить позицию. Ладони полностью онемели, локти и плечи чертовски болели, словно бы их сунули в тиски. Я повернул голову в сторону, словно змея с перебитым хребтом безнадежно пытаясь приподнимать ее на каждой выбоине. Я видел ветки, мигающие в тумане над деревянным бортом грузовика. Раздался треск спички, до меня добралось облако дыма, от которого несло гарью.
