Флиппер, легко оттолкнувшись, стремительно двинулся к точке переброски.
– Курс сорок. Продольное перемещение двадцать. Набираем скорость, – сообщил Авдеев.
– Курсовой угол два ноля четырнадцать, вижу окно транзакции прямо по курсу, – Ульяна выровняла корабль, поймала пульсацию распахивающегося перед ней транзакционного окна.
Справа уже разгоралось выброшенное на их перехват гравитационное поле, золотистая сетка мелькнула на горизонте событий. Она успеет.
– Двигатель полный вперед, скорость продольного перемещения сорок, – она тянула корабль вперед. Мигнула красным иконка внешней связи: Ульяна знала, что там. Коротко бросила: – Отказ внешней связи. Все мощности на защиту по правому борту.
– Гравитационное поле активировано, – предупредил Авдей. – Справа по борту, на семь часов. Мощность по шкале Диаля пятнадцать.
– Пеленгую линкор «Берг»-128-17-Фима, крейсер «Трол»-41-12-Клирик и семь патрульных катеров эс-класса… Все под клириканскими флагами, ребята, – уточнил Василий.
«Не важно. Уже не важно», – Ульяна чувствовала, как транзакционное окно поглощает их, как мыльным пузырем схлапывается за спиной. Доли секунды отделяли «Фокус» от клириканского «Берга»: десять дней назад он спас им жизнь. Сейчас готов растереть в порошок.
Опасность горячила кровь. Шумела в висках. Пульсировала под сердцем.
– Прервать транзакцию, – решение пришло неожиданно. Будто взрыв, разогнавший тучи.
– Не понял. Как прервать? – Крыж и Авдеев отозвались хором.
Ульяна продолжала отдавать команды, ребята едва успевали подхватывать их:
– Экстренное торможение маневровыми, угол дифферента пять, продольное перемещение тридцать восемь.
– Застрянем, Ульян, – предостерегающий голос Кира справа.
Ульяна кивнула: она чувствовала клириканские корабли. Совсем рядом.
Не оторваться.
Не будет каравана, не будет чужой транзакции.
Либо сейчас, либо никогда.
– Капитан, выскочим черти-где, – хмурое предупреждение Василия.
Ульяна видела в диалоговом окне, как он торопливо рассчитывает точку выхода. Цифры бежали плотной цепочкой, едва не наскакивая одна на другую.
– Маневр уклонения, протонный разряд на левый борт, – ее собственный голос звенел, рассыпаясь сотней команд, миллионом точнейших импульсов. Она чувствовала его, словно себя. Она была его мозгом, его нервом, его решением. Единственно правильным. Безошибочно точно рассчитанным.
– Есть маневр уклонения, протонный разряд на левый борт, – в голосе Кира – сомнение.
– Блин, я не успеваю за вами! – Крыж тихо чертыхнулся.
Не страшно. Он потом поймет. Они все поймут чуть позже.
Ульяна глубоко вздохнула, выровняла дыхание. В голове стало ясно, будто в морозный день там, в далекой Якутии, когда небо ярко-синее и обманчиво высокое, а ледяной воздух врывается в легкие, жгуче, остро. Маняще.
Запах талого снега, хвои и крик дельфина. Все верно. Другого шанса не будет!
– На счет три левый маневровый на девяносто, движение по экспоненте. Курс пятнадцать.
– Этого никто никогда не делал, – предупредил Ираль.
О, ей это хорошо известно. Месяц назад ее бы это остановило. Час назад это заставило бы сдаться. Чтобы спасти экипаж. А сейчас…
Темный купол транзакционного перехода подернулся серебристо-оранжевым, будто взорвался. Но так медленно, что Ульяна успела рассмотреть, как истончаются волокна материи, как вещество собирается ртутными пузырьками и зависает в пространстве, чтобы сомкнуться за ними и скрыть от преследователей.
Удар.
Верхний свет померк, окрасил аварийно-красным лица экипажа.
– Опасная перегрузка, – сообщил искин «Фокуса», окутывая тела людей защитным полем. Ульяна смотрела вперед, запрещая себе закрыть глаза, запрещая вздохнуть.
Маневр – она знала это наверняка – должен быть завершен именно сейчас. Именно так. Синие линии гравитационной стяжки послушно расстелились перед ней, предлагая удобный маршрут. Она рванула вперед, в сине-черную пустоту.
– Торсионное поле прямо по курсу, – сообщил Авдеев.
– Опасное маневрирование, – голос искина дежурно сообщал по протоколу.
Ульяна тянула корабль туда, где их не смогут найти. Это отрежет преследователей, слижет данные «Фокуса» с радаров, позволит вздохнуть и оглядеться. Выиграет драгоценное время. Час. Два. Сутки.
Может быть и больше.
– Кир, коэффициент смещения торсионного поля?
– Десять, – коротко отозвался Кир.
«Десять, десять, как тогда, на тренажере», – подумала с облегчением. Тонкие зеленые линии показывали расчетные данные, красным отмечен угол смещения. Десять градусов. Коротко бросила в рубку: – Дифферент на левый борт, угол дифферента десять. Курс сорок, – маневровые послушно сработали, развернув судно. Коротко взглянув на знаки корректур, добавила: – Угол атаки четыре.
Шум в барабанных перепонках, боль в висках. Глазницы горели от напряжения, каждый нерв рвался туда, в сердце войда – безопасной пустоты внутри вихревой аномалии.
Нос корабля легко коснулся червоточины. Вошел в нее, словно горячий нож в масло. Флиппер ввинчивался в узкое горлышко, ловко маневрировал внутри плотного потока, едва не цепляя уплотнение купола, но всякий раз, предчувствуя опасность, уворачивался. Ульяна физически ощущала, как гудит и вибрирует за бортом материя, будто закипающее колдовское варево. Как зло рвется к ней.
– Правый маневровый на девять. Курс двадцать.
Поворот.
– Критический угол атаки, – тихо сообщил искин и подмигнул красным аварийным освещением. – Угроза срыва потока.
Ульяна закусила губу, не мигая смотрела в приближающееся черное око – выход из аномалии, – оно уже занимало почти весь обзорный экран.
Рывок. Набор скорости.
– Горлышко слишком узкое, – подсказал Ираль. – Зацепим кромку. Иди с нулевым углом атаки, нагрузка на корабль меньше.
Ульяна кивнула:
– Кир, защитное поле на максимум.
– Есть защитное поле на максимум, – Авдеев передвинул эквалайзер в синюю зону.
Вася Крыж сообщил:
– Энергия восемьдесят пять процентов.
– Коэффициент активности нейросвязи: двадцать пять. Увеличиваю до двадцати восьми, – Артём повернул джойстик, не спуская глаз с пульсирующего графика. – Наташа, расправь ладони, не смыкайся.
Ульяна тоже вцепилась в подлокотники, прижимаясь к прохладному лианину. На коже усилилось жжение. Но это мелочи. Лишь бы выскочить из торсионного вихря. Ираль прав: слишком узкое. Это всё равно что прыгнуть с десятиметровой вышки в бассейн два на два метра. То же самое, только на околосветовой скорости внутри тесного канала внутри опасного потока.
