Пальцы и ладони Дэниэла жадно обволакивают сзади шею с головой, изгибы локтей вжимаются в плечи мертвым захватом. Если бы и захотела, то все равно не смогла пошевелиться. С надрывным вздохом отрывается от моих губ, оставляя последний отпечаток от языка под нижним контуром губы и направляя мой одурманенный взгляд в смертельные топи своих калейдоскопических глаз. Чувствую кожей и под кожей его напряжение, сдержанный норов и едва контролируемую одержимость. Глаза зверя — темного, опасного, ядовитого… Он уже укусил меня, впрыснув свой яд в мою кровь, и он несется прямо к нейронам моего мозга, моего сознания, разъедая на пути мою среду и природу, обращая в себя… в свою безвольную преданную тень.
— Едем… ко мне домой.
Это не вопрос и не предложение. Короткий приказ.
Я еще под сильным воздействием убойного коктейля биохимических эмоций, выжигающих в моей голове напалмом окрестные мили здравого рассудка. Сажусь на заднюю часть сиденья мотоцикла, обнимая по интуиции твердое живое любимое тело, прижимаюсь к спине, ягодицам и бедрам, щекой прямо к сердцу. Меня не просто качает на этой волне, я тону в ней, погружаясь вглубь или всплывая вверх ко дну… к самой бездне…
Рокот двигателя, резкий рвущийся поток свежего воздуха обдают знакомыми звуками и вибрацией по нашим телам, но я и мой организм не реагирует на их ласки и воздействие, так как погружаюсь в чувства и ощущения через собственные руки и ноги, через кожу и нервы, слившиеся с этим телом… желанным любимым телом…
ГЛАВА 10
Возможно ли обнажиться желаниями и эмоциями до самых костей, до нервов в костях? Кажется, мне тогда это удалось, и не сколько мне, сколько рукам Дэниэла, сорвавших с меня в тот день последние покровы волевой личности, вскрыв защитный панцирь экзоскелета, добравшись до святая святых, до центрального сервера моей сущности. Отключив и перезапустив с другими перенастройками абсолютно новую Эллис Льюис…
Каково это ясно осознавать, чувствовать и принимать, что это больше не я, что прежней меня больше никогда не будет, что я полностью принадлежу и завишу только от одного человека, слившись воедино с его системой жизнеобеспечения, с его дыханием, с его кровоснабжением и центральной нервной системой. Физический разрыв невозможен, иначе это приведет к мгновенной клинической смерти.
Слышишь, Дэнни, я умру, как только ты отключишь меня от своего энергетического сервера собственной сущности, собственной бездны. Я уже в тебе… ты во мне настолько глубоко, как это только возможно… последний отчет пошел. Ты заполняешь меня до самых краев и сверх, пока мои легкие не захлебнутся твоим дыханием, пока мое сердце не разорвется под более мощным потоком твоей крови, пока мои нейроны не растворятся в твоих подавляющих мыслях и воли.
Я больше никого так не любила, как тебя… может просто не позволяла, боялась пережить еще одну схожую смерть? А может просто не могла… Мое сознание, как мне казалось, вместе с чувствами обрели определенный иммунитет. Все, что было или будет уже не станет ТАК меня отравлять и выбивать все электросхемы с наночипами… Но кто знает, вдруг мои интересы и убеждения здесь ни при чем вместе с надорванной психикой. Вдруг это Мэндэлл вшил мне под кожу несколько собственных импульсных чипов с прививками, предупреждая схожие "заболевания" и предотвращая возможное воздействие внешних факторов на мои чувства и разум.
Ни с одним мужчиной я не ощущала такого мощного защитного барьера, как за спиной моего Дэнни. Ни с кем другим я не чувствовала себя, как за каменной стеной, даже лежа полностью обнаженной, стянутой тугими жгутами кожаных ремней и холодной сталью наручников, с пережатым горлом ошейником и резиновой трубкой кляпа в зубах, с глухой черной маской на глазах и красными вспышками перед внутренним взором от очередного точно вымеренного удара по нервным окончаниям моей сверхчувствительной кожи.
Лепные рельефы сильных прокаченных рук с прочерченными узорами вздутых мышц и извилистыми змейками выпуклых венозных узлов. Они одинаково наполняют меня как изощренной изысканной болью (слабой, томной, ноющей, зудящей, немеющей, щемящей, острой, обжигающей, кричащей, взрывающей мозг и вселенную), так и защищают от всего мира самой невыносимой нежностью и сладчайшими ласками. Никто еще не причинял мне столько боли и не закрывал от внешней жестокой действительности глухой защитной железобетонной стеной… Где переходы граней между черным и белым меняются местами из позитива в негатив, и ты уже не соображаешь, где именно должен быть белый, а где черный. Одна лишь тонкая красная линия, за которую слепо цепляешься, как за соломинку, в надежде, что она поможет тебе выдержать этот безумный шторм. Хватаешься за нее руками, как за оголенный провод, обжигаясь и осознавая, что это и есть та самая грань слившихся воедино двух слагаемых, по сути являвшихся одним и тем же показателем в реальном времени — любовь и боль… два в одном — одно целое…
Наша последняя встреча… Нет, мы еще увидимся и не раз, но… это действительно было последним сладчайшим безумием в нашей бескрайней Вселенной огромной всеразрушающей любви. Именно тогда я мечтала заснуть в твоих объятиях и никогда больше не просыпаться, словно что-то предчувствуя или… не в состоянии до конца осмыслить и вобрать в себя все то, что между нами тогда произошло.
Переход на новый, высший недосягаемый уровень. Когда реально чувствуешь себя центром Вселенной или сплошным оголенным нервом. Когда твои эмоции и ощущения подобны циклическому разряду болезненных вспышек вместе с кровью снабжающие твое тело сладкой негой и острыми режущими судорогами. Я пребывала у самого края, у самой грани, бездна этих глаз уже поглотила меня вместе с его объятиями, дыханием, кожей и нервной сетью агонизирующей эйфории.
"Мне всегда будет тебя слишком мало" — зачем ты говорил мне тогда ТАКИЕ слова? Чтобы я умерла раньше времени? Чтобы их смысл однажды обрел иные кроваво-черные оттенки? "Мне будет мало твоей боли и унижений" — Да, я это прочувствую через 10 лет не только морально, но и физически — каждой клеточкой своего тела, каждой молекулой обострившихся эмоций. Каждый день моей боли будет пробуждать в твоем звере еще больше аппетитов и ненасытности. Ты будешь питаться моей беспомощностью и уязвимостью, моей вынужденной покорностью и слабостью сломленного тела. Ты будешь высасывать из меня все силы, чувства и даже… боль… потому что моя боль станет твоим главным сладчайшим наркотиком и эрогенной зоной в твоем воспаленном отравленном мозгу.
И я буду умирать в твоей черно-багровой обители каждый день от твоих изощренных бархатных черно-белых игр, как умирала в наш последний день безумной Любви. Именно в этот день ты погрузил свою руку в мою грудную клетку и выжег на моем сердечном клапане свой код собственника и единоличного пользователя, а я при этом даже не сопротивлялась.
"Я никогда не смогу насытиться тобой"… — не смотри на меня так. Пожалуйста.
Не сжимай мое горло изнутри своими руками, не перекрывай кислород. Я хочу еще побыть с тобой. Я хочу ощутить себя маленькой беззащитной птичкой в руках ласкового опытного птицелова. Ты же не позволишь леске и капроновым нитям навредить моим крыльям, осторожно высвободив их из силков? Я хочу растаять в тепле твоих ладоней, я хочу стать с тобой одной цельной сущностью… Я хочу стать Эллис Льиюс, которую ты когда-то так любил, но забыл ей в этом признаться…
