– Полегче, господин издатель! – в голосе Лаврова зазвучал металл. – Полегче, и не путайте, прошу вас, полицейскую охранку с военной контрразведкой! Если наше ведомство и присматривает, как вы изволите выражаться, за прессой, то исключительно для того, чтобы перекрыть широкий поток информации, из которой иностранные агенты черпают выболтанные господами газетчиками государственные тайны! Полицейская облава проводилась силами Московской сыскной полиции! И если ваши газетчики путаются со всякой уголовной сволочью, то при чем тут мы?!
– Ну, хорошо, хорошо! – примирительно заговорил Сытин. – Извините, господин ротмистр, если я задел ваши чувства! Скажите мне только, ради бога, при чем тут я? Почему бы вам не поговорить на эти темы с господином Дорошевичем? Разумеется, после его возвращения из командировочной поездки?
– Из Италии он вернется не раньше, чем через два месяца. Может быть, будет уже поздно, – ввернул молчавший до сих пор спутник Лаврова.
– Поздно для чего, позвольте осведомиться? И почему вы, господа военные, больше верите какому-то бандиту, нежели известному всей России и Европе талантливому литератору? Я допускаю, что в поисках интересных для газеты материалов господин Дорошевич вынужденно водит иной раз знакомства с подозрительными личностями. Но с английским паспортом могла произойти какая-то полицейская путаница! И потом: разве не мог тот уголовник придумать всю эту историю с Дорошевичем, чтобы выгородить кого-то другого?
– А вы подумайте сами, Иван Дмитриевич! – Лавров заткнул за ворот хрустящую салфетку и придвинул к себе тарелку с раковым супом. – Подумайте: не много ли чести для какого-то уголовника? В Москву, бросая все прочие дела, приезжает начальник Разведочного отделения Геншаба Русской армии. Приехав, он беспокоит или морочит голову, как вам больше угодно, столь солидной и уважаемой в России личности, как Иван Дмитриевич Сытин, обвиняет черт знает в чем Власа Михайловича Дорошевича. При этом оба работника секретнейшей спецслужбы раскрываются перед человеком, который может на всю Европу завопить: «Ратуйте, люди добрые! Опять прессу зажимают!» И вы знаете – поверят ведь вам! Вернее – поверили бы, если речь шла о малозначительном оговоре… М-м-м, каков супец-то, Сергей Юрьевич! Верно говорят люди: только в Белокаменной, и только у Тестова можно попробовать такой суп из раков!
Сытин нахмурился, пытаясь постичь логику собеседника. Постигнув, наклонился над столом, шепотом спросил:
– Неужто поймали нашего-то? Нешто он проболтался кому?.. Впрочем, вряд ли, мы же договаривались с ним не так…
– Не гадайте, Иван Дмитриевич! Поймали пока только уголовника по кличке Кроха. Но дело серьезное, вы правы! Не ведаю, какие меры предосторожности вы придумали с вашим сотрудником, но о поддельном британском паспорте прознал господин Манасевич-Мануйлов из Департамента полиции. Слышали про такого господина? Нет? Ну и дай вам Бог дальше никогда о нем не слышать и не сталкиваться с ним! Вот уж кто способен тщеславия ради и дело о международном шпионаже раздуть на пустом месте, и невинных людей к этому делу «пришить». А чтобы этого не произошло, я должен знать всю правду. Знать и по возможности погасить сей скандал, Иван Дмитриевич! Очень может статься, что скандал – международного разряда.
– Совсем вы мне голову заморочили, господин ротмистр! – пожаловался Сытин. – Запугали-с! «Скандал международного разряда» – и не иначе! Загадками говорить изволите! Какую-то таинственную и страшную личность поминаете… Давайте уж и карты выкладывать!
– Вы правы, – серьезно кивнул Лавров. – Итак, поимка уголовного специалиста по изготовлению поддельных документов и ценных бумаг по кличке Кроха. Это чисто полицейская операция. Поймали его, насколько я знаю, случайно. А вот то, что при обыске нашли у него улики на известного литератора – это плохо! Московская охранка допрашивать умеет! И то, что сумела связать поддельный британский паспорт и господина Дорошевича, – это плохо вдвойне! Манасевич-Мануйлов – опытный интриган, и в свое время работал в Заграничной охранке. Позже был отозван из Парижа за некоторые делишки финансового свойства, однако, пользуясь старыми связями в высших кругах Петербурга, убедил министра внутренних дел создать в полицейском ведомстве аналог нашей спецслужбы. Многое говорит о том, что в планах господина Манасевича-Мануйлова – подмять под себя серьезную военную структуру. То бишь военную контрразведку. Пока у него не получается, и ему нужно «громкое» и безусловно успешное для него дело. А история с английским паспортом имеет все шансы стать таковым! Пока Департамент полиции поднял на ноги всю пограничную стражу на европейских границах России. Следующим ходом Манасевича могут стать европейские границы – в том же Париже и Лондоне, где у него остались хорошие связи… Вот я и прошу вас, Иван Дмитриевич: скажите, что вы с Дорошевичем задумали?
Услыхав про европейские границы, Сытин несколько успокоился: до Америки паспорт Персиваля Палмера должен был ехать на самом дне чемодана. И, успокоившись, снова попытался схитрить.
– Господин ротмистр, Владимир Николаевич! – проникновенно начал он. – Чего ради вы на меня-то ополчились? Ну, нашел где-то во время своих странствий по миру Влас Михайлович британский паспорт. Ну, не сдал его в полицию, или куда там такие находки положено сдавать. Привез в Россию, «приспособил» для себя, а сам тем временем в Италию уехал. Некрасивая история получается, не спорю! Вот приедет – спрошу с него. Употреблю все влияние, чтобы убедить, что с такими вещами в игрушки не играют…
– А вы тут, Иван Дмитриевич, выходит, и вовсе не при чем? – в упор спросил Лавров.
– Ну, знал я про паспорт этот, будь он трижды неладен! Что же мне, доносить на Дорошевича прикажете? – ощетинился Сытин.
– Знали – и всё? Уф-ф… С вами по-доброму, а вы, извините, дурака валяете, господин издатель! Что ж, тогда попробую доказать серьезность нашей конторы. Днем раньше Дорошевича в заграничную командировку отбыл еще один сотрудник «Русского слова», господин Краевский Владимир Эдуардович. Причем командировочных и представительских сумм ему – по вашему же распоряжению, Иван Дмитриевич – было выдано несоразмерно много…
Выхватив из кармана вечное перо, Лавров с чернильными брызгами написал на салфетке несколько цифр, развернул написанное к Сытину.
– Командировка у Краевского в Париж, а денег дадено столько, что до Австралии и обратно съездить можно. С остановками в Индии, с закупкой алмазов и слонов. Это – во-первых. Во-вторых, уголовник Кроха паспорт Палмера не с закрытыми глазами подделывал. И провалами в памяти не страдает. Вот составленная им копия описания личности старого и нового владельцев паспорта на языке оригинала, вот перевод на русский язык. Подделанный паспорт изготовлен явно под Краевского, Иван Дмитриевич! И его настоящий маршрут для вас тайны не составляет – исходя из расходных сумм, выданных по вашему распоряжению. Так что – поговорим по-хорошему, Иван Дмитриевич, или я, как Пилат, умываю руки? И пусть тогда Манасевич сам разбирается с «делом о шпионстве»: не забыли еще, какая из Европейских держав подстрекает Японию и помогает ей воевать с Россией? Манасевич хоть и подлец, но умница большая, уверяю! Не удивлюсь, если он пустится по следу Дорошевича. В «Русское слово» сам нагрянет, либо сыскных агентов напустит. Сверит подделанное описание владельца паспорта с личностями сотрудников… Ну, а уж до счетоводов ваших и до банка он быстрее меня доберется! Уф-ф…
