– Это как? – не понял немец.
– Выпьете первую бутылку – поймете! Кстати, о ваших друзьях, которые, видимо, не пожалели красок, описывая вам вчерашнее. Я видел их физиономии, прилипшие к стеклам бара изнутри. Они с большим интересом наблюдали за происходящим, но ни один не вышел к вам на помощь! Интересно, почему? Национальный обычай?
– Вы говорите – друзья! Dies ist kein Freund, sondern nur dumme Herde Schweine. Dumm und gleichzeitig gerissen, Michael! Sie bevorzugen es, zum Morgen beobachten, Würgen Speichel genüsslich in die Details
[45]! Настоящий друг- это вы!
С жадностью поглядев на вторую бутылку пива, Шеффнер вспомнил:
– Как вы говорили, камрад? «Вторая – соколом»? Ха-ха, я, кажется, понял смысл! Да, русские знают толк в выпивке, теперь я в этом убежден! Кстати, чем вы намерены сегодня заниматься, Михель? Продолжите осаждать этих проклятых яппи насчет своей фабрики?
– Я уже успел провести осаду, дорогой Дитрих! – Агасфер перебросил Шеффнеру разрешительные бумаги. – Разрешение получено! А заниматься я буду своей шишкой: к вечеру я должен выглядеть достойно! Вы, Дитрих, тоже: на вашем месте, я бы выпил пару чашек горячего бульона и лег спать. И никаких больше выпивок – во всяком случае, до вечера!
Если разрешительные бумаги на фабрику вызвали у немца явное уважение, то пригласительный билет на прием у английского посла – восторженный поток ругательств.
– Как это вам все удается, камрад? – теребил его Шеффнер. – Наверное, вы все-таки не Михель, а Санта-Клаус, слегка спутавший время визита на землю! Не беспокойтесь, камрад, я в долгу не останусь: нынче на приеме я познакомлю вас с несколькими очень полезными в коммерческом деле людьми! И не только с америкашками и этими дутыми чопорными свиньями-англичанами! Это люди из японского правительства и военных ведомств! С ними в Японии можно горы свернуть – если вовремя подружиться!
Глава девятая
Нью-Йорк
Был последний день плавания – Краевский вспомнил это моментально, как только проснулся в своей каюте. В редакции «Русского слова» он считался опытным путешественником и мореплавателем, однако до сей поры маршруты его странствий пролегали по Европе и Азии. В Америке он никогда не был, и это обстоятельство несколько возбуждало Владимира Эдуардовича.
Быстро одевшись, он попытался выглянуть из овального иллюминатора, однако густой туман, словно пологом, закрывал все окружающее. Краевский захлопнул за собой дверь каюты D-115 и ровным шагом направился по бордовой ковровой дорожке в сторону трапа. Коридор чуть изгибался, повторяя обводы гигантского парохода Nord Star, и в этот ранний час был совершенно пуст.
– Прошу прощения, сэр! – раздался сзади какой-то бесцветный голос, и Краевский, не останавливаясь, покосился через плечо.
Это был индиец-стюард. Чертовы стюарды в своих тапочках всегда ходили абсолютно бесшумно – очевидно, это было одним из требований судоходной компании.
– Прошу прощения, – повторил по-английски стюард. – Позволю себе напомнить, что завтрак для господ пассажиров палубы D будет подан только через полтора часа…
– Знаю! – буркнул Краевский. – Я просто хотел подышать свежим воздухом…
Выполнив свой долг, стюард, на ходу поклонившись, проскользнул мимо раннего пассажира и буквально через десяток секунд своего скольжения исчез за дверью неприметного служебного помещения.
Первые три – четыре дня плавания Краевский, как, впрочем, и прочие пассажиры многопалубного монстра, бросившего вызов осенней Атлантике, путались в его бесконечных коридорах, переходах и трапах – особенно при поисках своей каюты. Выручали обычно стюарды и их помощники, несшие свою вахту возле каждого межпалубного трапа. Заприметив чье-либо растерянное лицо, они тут же покидали свое «убежище» и просили разрешения взглянуть на ключ пассажира. По цвету массивного шарика-брелка, совпадающего с цветом ковровой дорожки нужной палубы, они мгновенно определялись и указывали нужное направление, либо провожали особо бестолковых или подвыпивших в барах путешественников прямо до их кают. За неделю плавания газетчик вполне освоился на гиганте-пароходе Nord Star, и посторонняя помощь Краевскому уже не требовалась. Порой он и сам помогал собратьям по путешествию разобраться в путанице коридоров и трапов.
Очутившись на верхней палубе, Краевский тут же убедился в том, что ранних пташек вроде него на пароходе достаточно много. Больше всего их скопилось по правому борту, где два судовых фотографа в поте лица фотографировали всех желающих на фоне статуи Свободы, высившейся на островке Бредлоу
[46]. Снисходительно покосившись в их сторону, Краевский достал сигару, закурил и принялся наблюдать за деловой суетой палубной команды, готовившейся к поднятию гигантских якорей.
Туман стелился над самыми волнами и нисколько не мешал рассмотреть великолепную панораму Манхэттена, откуда к плавучему пришельцу с той стороны Атлантики уже спешили десятки малых судов с лоцманским катером во главе. Этот катер скользнул под борт Nord Star первым, и тут же загремели механизмы подъема якорей и сами цепи.
Пароход протяжно рявкнул, оповещая Америку о своем прибытии, и малым ходом двинулся в сторону устья Гудзона, к причалу.
Ну вот, второй этап путешествия, считай, позади, отметил про себя Краевский. Позади Европа и Атлантический океан. Несколько дней он планировал на «освоение» восточного побережья, потом начнется третий этап – пересечение Америки на трансконтинентальном железнодорожном экспрессе к западному побережью, в Сан-Франциско.
Сама встреча с Америкой была для прибывших сюда на редкость будничной и, как показалось Краевскому, скучновато-равнодушной. Медицинскому контролю – и то весьма поверхностному – подвергались лишь пассажиры 3-го класса: скромно одетые люди с ворохом корзин и детьми. На паспорт Краевского чиновник иммиграционной службы глянул мельком и с плохо скрытым зевком поинтересовался целью прибытия.
– А-а, журналист… Добро пожаловать в Америку, сэр… Следующий!
Толпа встречающих состояла преимущественно из газетчиков, высматривающих среди прибывших знаменитостей, гостиничных агентов в фуражках с названиями отелей и юрких личностей в шляпах-котелках, лихо сдвинутых на затылок. Это были гиды-профессионалы.
Газетных репортеров, топтавшихся в первых рядах, Краевский миновал с легкой улыбкой, злорадствуя в душе: эх, знали бы коллеги его намерения и дальнейший маршрут! Мигом бы побросали всех своих знаменитостей и устроили бы свалку за право взять интервью!
– Гид, сэр? – Краевского легко тронули за локоть. – Не нужны ли вам услуги профессионального гида? Я работаю здесь больше десяти лет и знаю в Нью-Йорке каждую собаку, сэр!
