Теряясь в догадках относительно причин «деревенской ссылки» Ханжиковой на станции Залари, Агасфер поначалу не относил ее явный интерес к нему как к мужчине. И лишь когда его товарищи начали многозначительно переглядываться и перемигиваться, Берг, как говорится, сбросил шоры. Сбросил – и едва не запаниковал.
В далекой петербургской юности Мишель Берг носил мундир элитного гвардейского полка и слыл в Северной столице изрядным сердцеедом. Однако знакомство с дочерью тайного советника Соколова положило конец амурным похождениям Мишеля, и он с сожалением положил конец собственным бурным романам и интрижкам. И стал готовиться к свадьбе. Впрочем, до нее дело не дошло: Берг оказался более преданным другом, нежели влюбчивым «подкаблучником». Спасая японского приятеля от царской немилости, он вызвал его врага на дуэль с очевидным для себя исходом, и два десятка последующих годов провел за высокими стенами мужского монастыря.
Пережив двух императоров, Берг покинул монастырь и стал ревностно служить последнему отпрыску дома Романовых. Он почти смирился со своим одиночеством. Однако встреча с другой Настей подарила ему счастье семьянина и отца единственного сына. Счастье, правда, было недолгим: трагический случай в Шанхайском порту отнял у него и вторую Настю. И женщины с того страшного дня потеряли для одинокого «волка» всякий интерес. Воспитывая в одиночку сына, Берг много лет и думать не хотел о том, что рядом с ним может появиться другая женщина, он полагал, что это будет предательством не только по отношению к сыну, но и к памяти о его матери…
Но сын рос и взрослел. Когда он надолго уехал из Шанхая в Европу, Берг впервые за много лет позволил себе задуматься о своей недалекой уже старости. Сын, конечно, вернется к нему – но надолго ли? Совсем скоро он встретит свою любовь, и пойдет по жизни с ней, оставив старого отца в уютном, но пустом доме на Бабблинг-роуд в Шанхае.
А если эта встреча сына уже состоялась? Если русская барышня, встреченная Андреем в застенках Госполитохраны, и есть эта самая любовь?
* * *
Как и предсказывал лодочник, на закате ощутило похолодало. В сумерках желтые воды Сунгари потемнели, и с реки несло зябкой прохладой. Заметив, что его пассажир кутается в летний пиджак, лодочник порылся в сундучке на корме и с поклоном вынес мерзнущему клиенту меховую безрукавку.
– Он, однако, совсем-совсем чистый! – заверил он.
Поблагодарив, Агасфер воспользовался безрукавкой, и сразу почувствовал идущее от курчавого меха живое тепло. Кивнув лодочнику, он пообещал, что они тронутся в обратный путь совсем скоро.
– Господин только плати! Хоть всю ночь сиди тут! – успокоил лодочник.
Но Агасфер его уже не слышал.
* * *
Прикрыв набрякшие веки, Берг стал припоминать реакцию Андрея на появившуюся рядом с отцом женщину. Первая встреча с Марией в Заларях – сын явно желал произвести на нее впечатление. Приоделся по мере возможностей, принимал активное участие в застольной беседе, острил, сыпал цитатами классиков. Позже, когда женщина стала проявлять к его отцу явный интерес, Андрей насторожился, начал пристально приглядываться к ней, стал подчеркнуто вежлив и холоден. И в отношениях отца и взрослого сына появилась трещинка. Андрей замкнулся, всем своим поведением выражал отцу свое неодобрение его «легкомыслию» или «предательству». Когда Ханжикова осталась на своей станции, а поезд увез экспедицию прочь, Андрей явно прибавил в настроении. Снова стал улыбаться отцу, шутить с ним. А потом и сам Андрей встретил барышню, которой была нужна его защита, помощь и покровительство.
Но ведь он-то, Берг сразу увидел в молодой женщине, спасшей его от преследования в Петербурге, свою Настеньку «номер два». И встречались они совсем недолго – прежде чем уехать вдвоем навстречу своей судьбе в далекий Иркутск, а позже на Сахалин и в Японию.
Да, читинская барышня Аверичева… Это вполне может быть вовсе не любовью, а чувством жалости к тому, кому плохо. Кто попал в сложную или опасную жизненную ситуацию, думал Берг. Знакомство Андрея с ней долгим никак не назовешь, конечно. И разглядеть за несколько дней в юной женщине родную душу способен только взрослый, много перевидавший на своем веку человек – да и тот не гарантирован от ошибок.
Каждый человек рожден на земле, чтобы пройти свой путь. Научиться вставать после падений, научиться избегать повторения ошибок, набраться опыта и мудрости. И для всего этого человек должен стать самостоятельным. Его Андрей стал самостоятельным рано. И, словно в подтверждение своей взрослости, принял второе появление Марии Ханжиковой не в пример прежнему. И даже словно обрадовался тому, что отец, как выяснилось, не потерял своего шанса на долю счастья. А то, что поговорить отец с сыном о себе и друг друге не успели – так ведь какие их годы! Успеют, наговорятся!
* * *
Багровое солнце свалилось за горизонт, на землю спустились сумерки. Агасфер встал с камня и побрел по песку к лодке, где лодочник уже вывесил на носу красный масляный фонарик.
На набережной Сунгари, получив щедрую мзду за перевоз и ожидание, лодочник снова рассыпался в благодарности:
– Господин много-много думает! Позволю себе дать совет: нужно меньше думать о прошлом и больше жить настоящим!
Агасфер, дивясь мудрости простого лодочника, поднялся по ступеням на набережную, кликнул извозчика и велел везти себя в Модягоу – свое временное, как он полагал, обиталище. Или, может быть, Медников и Андрей правы, и им всем лучше остаться здесь, среди русских? Но как тогда быть с могилой Настеньки?
Экипаж подкатил к особняку, к штакетнику которого приткнулось открытое авто. На шоферском сиденье неподвижно высилась фигура в кожаной куртке и очках-консервах. Агасфер улыбнулся: Андрей часто возвращался со своих совместных с Надей прогулок на таксомоторе или арендованном автомобиле. Но почему авто не уезжает? Неужели Андрей снова куда-то собрался? Надя, конечно, порядочная и воспитанная барышня, но он слишком мало знал ее. Пока Берг с трудом представлял ее в роли своей невестки. Надо будет присмотреться к ней получше, подумал он, вытирая ноги о коврик и открывая дверь в дом.
Он зашел и снова удивился: в столовой собралась вся его команда, включая Масао, щеголявшего в новеньком мундире майора-пехотинца. Не было только Андрея и Нади. Странно: обычно по вечерам каждый находил занятие в своей комнате и собирались друзья только за столом. Он внимательно оглядел невеселые лица присутствующих и почувствовал, как что-то кольнуло за грудиной.
– Что? Что случилось, друзья? – спросил Агасфер, боясь услышать то, что ожидал. За спиной послышался легкий шорох, и он, резко обернувшись, увидел сидящего в углу Осаму-старшего с неизменным стаканом в руках.
Майор Масао встал, учтиво поклонился:
– Здравствуйте, господин Берг! Давно не виделись, к сожалению: дела, знаете ли…
– Не валяйте дурака, майор! – оборвал Агасфер. – В чем дело, Медников? Что-то с Андреем? Где Надя? Ху, почему ты молчишь?
Но Безухий продолжал молчать. Из-за его спины выглядывала Мария. Она пыталась ободряюще улыбнуться Бергу, но получалось у нее плохо.
