Процесс восприятия аналогичен механизмам стимулирования и реагирования, которые возникают прежде, чем сознание активизируется. Бергсон же рассматривает реакцию примитивных животных как пример тесной взаимосвязи между восприятием и поведением. Амеба, к примеру, просто реагирует на внешние раздражители. Восприятие простейших происходит при прямом контакте. Они сразу же прячутся, когда находят пищу или, в противном случае, сами рискуют быть пойманными. Таким образом, если говорить о примитивных организмах, восприятие соответствует механической формуле стимул – реакция.
Однако низшие формы жизни постепенно начинают эволюционировать в высшие формы жизни, когда они должным образом подготавливаются и адаптируются к окружающей среде. Это сопровождается особыми изменениями в нейронах, ответственными за чувства, такие, как зрение и слух, благодаря которым одни живые существа связываются с другими живыми существами, находящимися вокруг них. Увеличение области восприятия подразумевает обострение чувствительности нервной системы, а связь между стимуляцией и реакцией становится все более косвенной. Другими словами, стимул уже не вызывает напрямую какие-либо реакции или немедленный ответ. Кроме того, функции по решению физиологических задач начинают разделяться различными органами, то есть происходит процесс специализации. В рамках этого процесса также начинается дифференциация функций спинного мозга и головного мозга. Колебания или иные изменения, вызванные стимулом, отражаются в движениях, ведущих к сокращению мышц благодаря работе нейронов спинного мозга. Спинной мозг позиционируется как основа автоматического движения, вызываемых в ответ на стимуляции.
По мере развития нервной системы увеличивается число нейронов и их возможных комбинаций, восприятие расширяется и соответственно расширяются возможности поведения. Когда мозг биологического организма колеблется или находится в нерешительности перед дилеммой или выбором, то запускается восприятие и сознание. Таким образом, третья книга Бергсона, «Творческая эволюция», показывает, что по мере развития нервной системы человека неопределенность его поведения все повышается, и постепенно у нас появляется разум. Люди – это первые приматы, которые начали размышлять о своих действиях и попытались установить новый тип отношений с окружающим их миром. Таким образом, для нас становится возможным появление скрытых изображений, о которых пишет Бергсон.
Но он также не упускает и существование в глубинах человеческого восприятия склонности к примитивным актам устранения всего того, что нам мешает достичь победы в борьбе за выживание. Восприятие – это не действие добавления чего-либо к уже имеющемуся, а отделение действий, которые может совершить наше тело, от каждого данного изображения.
6.3. Чистые эмоции
Чистая эмоция находится глубоко в душе. Такие понятия, как «глубокая печаль и радость, бурные страсти, эстетические чувства и т. д.»
[365], не связаны с каким-либо другим внешним «чистым». Такие чувства, пишет Бергсон, появляются глубоко в душе, и мы не можем часто испытывать подобные эмоции, что является психологическим фактом. Объем понятия такого рода эмоций крайне широк. Поскольку психологические переживания не сопровождаются физическими признаками, их сравнивают с привычными для нас понятиями радости или скорби, которые характеризуются физическими признаками, такими, как сокращение мышц или расслабление. Кроме того, поскольку чистые психические состояния нематериальны и качественны, они отличаются от чувств, возникающих по внешним причинам. И их нельзя сравнивать друг с другом, они новые и насыщенные.
Давайте перечислим каждую из чистых эмоций, которые идентифицировал Бергсон. Чистая радость направлена в будущее, что приводит к быстрой связи между чувствами и мыслями и к большему количеству действий. Когда мы достигаем чрезвычайной радости, мы чувствуем наслаждение бытия. Чрезвычайная радость – это не медленное нарастание интенсивности от обычной радости или изменение размера одной эмоции, а скорее качественно другая форма эмоции. Чистая печаль, с другой стороны, уходит в прошлое и ничего не жаждет. Поскольку будущее не открыто, наши мысли и чувства становятся бессильными, и наши усилия по достижению счастья кажутся бессмысленными и бесполезными.
Есть также много способов прикоснуться и к чистому эстетическому чувству. Изящество – это ощущение спокойствия движений или позы художника. Когда мы слышим музыку, ее можно предсказать по правилам ритма или повторения ритма, и можно почувствовать легкое спокойствие или естественность. Изящество и музыкальные ритмы вызывают ответные чувства в различных частях тела или даже отражаются в состоянии ума, фиксируя нашу волю и мысли
[366]. В рамках эстетического чувства можно ощутить степень изменений, поэтому то, что появилось до этого момента, впитывает в себя то, что появилось после. Эстетическое чувство, или чувство красоты, означает качественное изменение, и мы ощущаем его в подъемах или падениях.
Еще один аспект чистого эстетического чувства – это красота. Само определение красоты как таковой Бергсоном не было дано, но он подходит к сущности понятия красоты главным образом, суммируя особенности предметов искусства в аналитических терминах. Искусство, которое стимулирует чувства красоты, успокаивает ум. Звуки музыки сравниваются со звуками природы. Звуки природы прямые, а звуки музыки, скорее, неявные. Стихи (образы), состоящие из метафор и рифм, также покоряют нас. Кроме того, неподвижность статуй и симметрия архитектурных объектов выходят за рамки наших обычных навыков восприятия. Другими словами, ощущение того, что произведение искусства вызвало у наблюдателя, сводит на нет противодействие наблюдателя, означающее его восприятие, и наполняет нашу душу.
Эстетические впечатления от произведений искусства постепенно уходят все глубже и глубже внутрь. Это связано с тем, что наши эмоции богаты и разнообразны, и это не произведение искусства как таковое захватывает нас. Другими словами, причина, по которой мы различаем интенсивность, глубину и высоту эмоций, является инстинктивной, и произведения искусства просто-напросто дают нам возможность показать разнообразие человеческих эмоций такого рода.
Конечно, не так много произведений искусства, которые стимулируют только глубокие чувства, и эстетические эмоции отличаются от чувств, потому что они содержат мысли, отличные от чувств. Эстетические эмоции уникальны и субъективны, особенно если мы не испытывали подобные эмоции ранее. В целом изменение интенсивности испытываемых нами эстетических эмоций соответствует нашим внутренним изменениям.
В XX веке немецкий философ и теоретик культуры Вальтер Беньямин (W. Benjamin) описал процесс принятия аудиторией произведений искусства в рамках концепции Ауры (Aura) в своей работе «Произведения искусства в эпоху его технической воспроизводимости». Аура – это таинственная симпатия и реакция, возникающая между оригинальными произведениями искусства и зрителями в ту эпоху, когда не было настоящего посредника между работой и зрителями, такого, как кино или радио.
