– Мне очень жаль, Исис. Но я уверена, там ты заведёшь новых.
Моя мать. Отвечает мне. Ах да. Она говорит о Флинне…
– Знаешь, мне нравилась эта жизнь, – произношу я робко.
Мама садится на мою кровать и берёт меня за руку.
– Конечно, она была далека от совершенства, это правда, – продолжаю я. – Но я привыкла добывать всякие вещи в руинах старого Нью-Йорка, обменивать их на еду, придумывать новые способы для выращивания овощей, вкалывать, чтобы хорошо учиться…
– Знаю, знаю, Исис. Но на Новой Земле шанс есть у всех. Там нет необходимости столько учиться. У тебя могла бы быть твоя собственная ферма…
Моя ферма? Выращивать овощи, чтобы не умереть с голоду, – это круто. Но стать фермершей? Я смотрю на мать так, будто она – инопланетянка. А потом говорю себе, что вскоре мы все ими станем, инопланетянами… И это мне совсем не нравится. Но ещё больше не нравится перспектива стать фермершей.
Дальше я думаю о путешествии. Шесть лет. Шесть лет взаперти в космическом ковчеге, похожем на сигару. Бесконечность. Я подсчитываю в уме. Когда мы прилетим на Новую Землю, мне будет почти двадцать один год. Я потеряю лучшие годы юности, сидя в куске железа, несущемся в межзвёздной пустоте со скоростью 200000 километров в секунду…
16. Орион
Орион пришёл в школу с твёрдым намерением поговорить с Исис. Ему было невыносимо думать, что она ставит его в один ряд с Мирандой и другими Неприкосновенными, которые воспользовались социальной практикой, чтобы унизить Серых. Орион не мог простить себе, что вчера ломал комедию перед этой дурой Мирандой. Сегодня утром, по дороге в школу, он едва ли обменялся с ней парой слов. Односложно отвечал на вопросы, не давая вовлечь себя в пустой трёп. Все его мысли были заняты предстоящим объяснением с Исис. Орион без конца прокручивал в голове свои реплики, подбирая слова, чтобы извиниться перед девушкой. Зная обидчивый характер Исис, он понимал, что вновь завоевать её доверие будет нелегко. А может – разумнее оставить всё как есть? Ведь в любом случае у этих отношений нет никакой перспективы. Всегда кто-то или что-то будет стоять между ними – униформа, косые взгляды окружающих или непроницаемая стена Купола. Просто они принадлежат к разным мирам… И тем не менее Орион ощущал непреодолимую потребность снова говорить с ней, снова видеть, как она улыбается…
В классе он тут же принялся высматривать Исис. Но её место пустовало. Орион направился к Флинну, перешагнув невидимую черту, отделявшую Серых от Неприкосновенных.
– Ты знаешь, где Исис?
Флинн смерил Ориона взглядом.
– Ты что, теперь со мной разговариваешь?
– Я не хочу ссориться, Флинн.
– Скажу откровенно, Паркер, я никогда не питал особой любви к Неприкосновенным, но в последние дни у меня развилась просто какая-то аллергия на вас. Так что вали на своё место, пока я не отправил тебя туда пинком под зад.
Орион, поколебавшись, отошёл обратно к своей парте и стал готовиться к уроку, то и дело поглядывая на дверь. Вдруг Исис просто опаздывает?
В класс вошла мадам Глэйе, вернувшаяся после нескольких дней болезни. Дождавшись тишины, она объявила:
– Прежде всего хочу сообщить вам радостную новость. Вашей однокласснице повезло выиграть билет на Новую Землю. Поэтому сегодня она уже не с нами. Отъезд очень скоро, а вы представляете, сколько всего нужно подготовить… Речь идёт об Исис Мукебе.
По классу пробежал гул. У Серых удивление смешивалось с некоторой завистью, Неприкосновенные отпускали обидные шуточки.
Мадам Глэйе перешла к изложению учебного материала. Орион уже не слушал. Его глаза затуманились, и он вдруг осознал, что чувство, которое вызывает в нём Исис, не похоже на простую симпатию. Какой парадокс! Он мог получить абсолютно всё, что хотел, по одному щелчку пальцев, но единственное, чего он желал по-настоящему, отняли у него безвозвратно. Сейчас он бы дорого дал за то, чтобы больше не быть Орионом Паркером, наследником империи Паркера. Он бы с радостью довольствовался серой формой и скудной пищей. В течение следующего часа он попытался припомнить всё, что отец рассказывал ему о космических ковчегах и о планете, куда отправляли колонистов. Если учесть, что отец только об этом и говорил, то информации было предостаточно…
После уроков он снова подошёл к Флинну. И сказал напрямик:
– Я должен поговорить с Исис до её отъезда.
– Опять ты? – скривился Флинн. – Великий Орион Паркер не понимает английского языка? Я не имею дел с Неприкосновенными. И если кому-то здесь и нужно поговорить с Исис, то это мне. А ты, раз уж так приспичило, можешь попросить своего папашу, чтобы он отвёз тебя к Исис на бронированной машине. Правда, не уверен, что ваша тачка не уйдёт под воду. Или она умеет плавать?
Орион промолчал. У него не было ни малейшего желания цапаться с Флинном, у которого, надо признать, имелись весомые причины ненавидеть Неприкосновенных. Спасибо Миранде. Орион смотрел в спину тощему, как жердь, Флинну и завидовал, не сомневаясь, что тот направляется к Исис.
17. Исис
Прощай. Этот момент, когда мы вынуждены навсегда покинуть дорогого нам человека… его просто не должно существовать в природе! Он отравляет всё то замечательное, что ждёт нас впереди. Сказать «прощай» тому, кого любишь, – это маленькая смерть…
– Значит, уезжаешь?
Я оборачиваюсь. Высокая фигура Флинна возникает на крыше нашей «фермы».
– Когда твои родители сказали, что не знают, где ты, я сразу догадался, куда ты отправилась. Пришлось «позаимствовать» лодку у рыбака.
Флинн подходит ближе и опускается во второе кресло. Некоторое время мы молча наблюдаем океан, бушующий в трёх десятках метров внизу. Несмотря на волнорезы, волны с бешеной силой бьются о стены здания.
– Какой сильный ветер, – замечает Флинн. – Почти шторм.
Я не отвечаю. У меня свой шторм. В голове.
– У тебя такой вид, будто ты не особенно рада отъезду на Новую Землю. Столько людей мечтали бы оказаться на твоём месте…
– Охотно уступлю его им.
– Это шанс, Исис. Твоя мать мне рассказала. Шанс для малыша.
– Ну да, для малыша. Но лично мне это не нужно.
– Думаешь, мне нужно? Думаешь, я рад, что ты уезжаешь?!
Я поворачиваюсь к Флинну. У него на глазах слёзы. Впервые в жизни вижу своего друга таким. Я беру его за руку и шепчу:
– Я готова отдать всё, чтобы остаться…
Рёв волн становится ещё оглушительнее. Я не уверена, услышал ли Флинн меня.
– Ну так оставайся.
Услышал. Секунду я размышляю над этим предложением. Потом – отвергаю его.
– Нет. Мои родители этого не вынесут.
– Соберём вещи и рванём отсюда куда-нибудь далеко, прямо сейчас.
