И тот согласился. Да разве возможно было поступить иначе? Ведь он всю жизнь мечтал об этом дне, когда несправедливое устройство общества начнёт-таки меняться и горстка Неприкосновенных перестанет закатывать под асфальт остальное человечество.
Увы, потребовалась гибель миллионов людей, чтобы этот момент наконец настал. Ужас, конечно. Но вместе с тем и новая невероятная надежда. Ван Дуйк не мог даже представить себе, что когда-нибудь будет участвовать в подобных переменах, более того – стоять у их истоков. А всё из-за той социальной практики, которую он самовольно провёл в смешанной школе, где краткое время замещал заболевшую учительницу. Орион Паркер в своём письме отмечал, что Ван Дуйк тогда открыл ему глаза, и благодарил за это…
Стон прервал размышления молодого профессора. Его жена проснулась.
– Зачем ты вскочил в такую рань?
– Хочу присутствовать при восходе солнца.
– Под Куполом?
– Нет, снаружи.
Сати Ван Дуйк приподнялась на локте, озадаченная.
– Но ты же ничего не увидишь? Небо всегда серое…
– Думаю, серость рано или поздно рассеется, – улыбнулся Ван Дуйк, целуя жену в лоб.
Потом он вышел из дома и направился в сторону низших кварталов. Сотни идей клубились в его голове. О будущем устройстве системы всеобщего образования, о необходимой инфраструктуре, о тысячах педагогов, которых надо будет нанять… Ван Дуйк быстро добрался до центральных ворот Купола. Несмотря на утренний час, у пропускного пункта стояла целая очередь. Ван Дуйк нахмурился. Роскошные одежды, набитые чемоданы, мрачные лица… Эти люди собрались тут явно не для того, чтобы полюбоваться рассветом. Внезапно он узнал в толпе свою бывшую ученицу и всё понял. Да… Светлые локоны Миранды Бергсон потеряют часть сияния по ту сторону Купола… Ван Дуйк видел в новостях, что её отца на днях арестовали, а всё их имущество конфисковали – в связи с расследованием преступлений NEP. Во время своей недолгой работы в смешанной школе профессор проникся далеко не самыми приязненными чувствами к этой заносчивой красотке. Однако сейчас ему было жаль девушку, чей мир в одночасье рухнул…
Миранда стояла, опустив голову. Ей совершенно не хотелось, чтобы кто-то из знакомых увидел её среди ссыльных, изгоняемых из-под Купола. Буря чувств кипела внутри, крутясь в диком танце, который, казалось, никогда уже не остановится. В первую очередь – страшный гнев на отца, непосредственного виновника этой мерзкой ситуации. Затем – ярость на Ориона Паркера, предавшего себе подобных, а главное – выбравшего не её, а какую-то там Исис Мукебу. На эту выскочку Миранда злилась больше всего… Волны бешенства чередовались с приступами стыда. Сколько Миранда себя помнила, на неё всегда смотрели с завистью, порой – со страхом.
Но сегодня в глазах встречных Неприкосновенных она читала снисхождение, даже презрение. Было и кое-что похуже… Выражение, с которым посмотрел на неё профессор Ван Дуйк, бодро шагавший по улице: жалость. Она, Миранда Бергсон, отныне внушала жалость своему бывшему учителю! Конец света!
Ещё пару дней назад достаточно было одного слова, чтобы мать позвонила в администрацию школы и этого второсортного учителишку заставили бы оказывать Миранде должное уважение. Но это время прошло. У них больше ничего нет. Ни дома, ни машины, ни мебели. Едва-едва разрешили взять с собой чемодан с одеждой. С арестом отца все их привилегии закончились. Требовалось возместить миллиарды долларов, прошедших через NER Поэтому имущество обвинённых изымалось безжалостно, до последнего цента.
Миранда, сжав челюсти, предъявила документы полицейскому на пропускном пункте. Тот кивком показал, что она может выйти. И этот незначительный жест словно отрезал её от всего, чем она была когда-то. Отныне она больше не принадлежит к числу избранных, позволяющих себе игнорировать жуткое состояние, в котором пребывает остальной мир. Она стала обитательницей низших кварталов. Одной из очень-очень многих… И вот сквозь гнев и стыд пробилось ещё одно ужасное чувство, совершенно ей незнакомое. Впервые в жизни Миранде Бергсон сделалось страшно. Все её внутренности скрутило от ужаса, такого плотного, что, казалось, его можно пощупать. Ей никогда не выжить вне Купола… Словно робот, Миранда шагала за матерью. А та шла с высоко поднятой головой и с вызовом встречала взгляды обитателей низших кварталов, пялившихся на их странное шествие. Но Миранду это не обманывало. Она знала, что, когда они переступят порог их нового жилища – лачуги, которой брезгуют даже крысы, – мать разрыдается и проплачет несколько часов кряду. Но пока надо было сохранять лицо. Показать этим Серым, что Неприкосновенные, даже потеряв всё, остаются высшими существами…
Вооружённые весьма приблизительной картой, Миранда с матерью пробирались по убогим улочкам, которые отныне были их новой вселенной. Адрес, видимо, не отличался точностью, и бесконечное блуждание туда-сюда, казалось, длилось уже полдня. Они даже начали подозревать, что Серые нарочно неправильно подсказывают им дорогу, чтобы поиздеваться. Наконец измученные мать и дочь остановились возле обветшалой шестиэтажки.
– Это здесь, – произнесла Ирина Бергсон.
Миранда ничего не ответила. На пороге появился консьерж.
– Новые жильцы?
Ирина сдержанно кивнула.
– Вам повезло. Не каждый день мне нужно заменить прислугу.
– Очень признательна, мсьё, что вы предоставляете нам такой шанс, – сказала Ирина Бергсон.
Миранда нахмурилась. Мать, заметив это, сухо шепнула ей:
– Не делай такое лицо. У нас ни копейки. Или ты думала, что в низших кварталах нас встретят с распростёртыми объятиями?
Миранда в последнюю секунду сдержала резкое замечание, которое рвалось с губ.
Консьерж пригласил их войти.
– Вы будете жить здесь, на первом этаже. Даже во время наводнения затапливает не особо сильно. Так, сантиметров десять – пятнадцать…
Миранда надеялась, что он шутит. Но нет, очевидно, консьерж говорил всерьёз.
– В ваши обязанности входит мытьё лестниц и площадок на всех этажах, – равнодушно продолжал он, глядя на Ирину, которая покорно кивала. – Что касается тебя, – консьерж повернулся к девушке, – то ты будешь выносить горшки.
– Горшки?! – переспросила Миранда.
– Ну, здесь же нет туалетов. Каждое утро жильцы выставляют за дверь сосуды с… ну, ты понимаешь, о чём я…
Миранда воззрилась на него с ужасом.
– Вы требуете, чтобы я выносила дерьмо и мочу за всеми, кто живёт здесь?! – Она залилась краской.
– Не хотите – не надо. Знаете, сколько претендентов на ваши места?
– Нет, мы хотим, – перебила Ирина Бергсон. – Миранда возьмётся за это задание. Да ведь, Миранда?
– Хорошо, мама… – наконец выдавила из себя девушка.
– Отлично. Вот ваши ключи. Миранда, можешь начать с моего горшка – вон там, в конце коридора. Выливать в резервуар, на этой же улице, метров пятьдесят отсюда.
