Да, порой некие версии христианства притязают на право называться просто «библейскими» (подобного нельзя сказать ни об одной из версий иудаизма), но правда в том, что и устроение, и содержание христианских верований – даже среди христиан, искренне убежденных в том, что их вера целиком и полностью стоит на Библии – организованы и сформулированы совершенно не по-библейски. Это ясно заметно в том же христианском фундаментализме, который боготворит Библию, но понимает ее в высшей степени неверно [2]. Фундаменталисты благоговеют перед Библией, которой на самом деле не существует – и видят перед собой идеальный текст, идеально отражающий то, во что они верят. И мало того что описание Библии (со всеми ее изъянами и недостатками), приведенное ниже, неизбежно смутит тех, кто привык идеализировать Книгу Книг, – я еще и покажу, что Библия не является и не может являться всецелым фундаментом ни для иудаизма, ни для христианства. И я, последовав духу современной библеистики, приведу аргументы, подобающие критическому исследованию – иными словами, обращусь к Библии, не предполагая заранее, что любые ее изречения надлежит считать истиной в последней инстанции [3].
Если быть честным до конца, то никаких версий христианства или иудаизма, точь-в-точь соответствующих всем предписаниям Библии, не существует – просто потому, что Библия часто не является тем, во что ее превратили, и ее не раз читали так, как она читаться не должна. Например, в христианстве есть абсолютно центральные доктрины – скажем, тот же догмат о Троице, – о которых практически не упоминается в Новом Завете; и напротив, ряд главных идей Нового Завета – та же теория святого апостола Павла о «спасении благодатью через веру» – по крайней мере до эпохи Реформации никогда не были частью официальной ортодоксии и даже сейчас отсутствуют в Символах веры. Примерно так же изощренная сложность религиозных обычаев и традиций в ортодоксальном иудаизме выходит далеко за пределы всего, что могла подразумевать Еврейская Библия: например, запрет есть мясо и молоко во время одной трапезы, со всеми его последствиями для дизайна кухонь, в котором все призвано к одному – не допустить даже случайного соприкосновения мясных и молочных частичек, – привязан к строке из Исх 23:19 («Не вари козленка в молоке матери его»)
[1], но превосходит все, чего требует и мог бы потребовать сам текст: в большинстве своем это признают и сами иудеи.
Библия центрально важна и для иудаизма, и для христианства – но не как священный текст, из которого неким образом можно «вычитать» целые религиозные системы. Ее содержание проливает свет на истоки обеих религий, знакомит нас с классическими творениями духа, на которых они могут строиться – но не налагает на последующие поколения обязательств в том смысле, как мог бы это делать записанный закон. Библейские смыслы просто не предназначены для подобного. Библия хранит писания, придавшие облик двум религиям – и обретшие под влиянием этих религий свой облик – на разных стадиях их развития. И новые поколения верующих вольны и принимать их, и воспринимать их критически. Приписывать такому документу религиозный авторитет – значит расширить слово «авторитет» до самых его пределов. И поддержать подобное можно только одним путем: изобрести особые способы толкования этой книги и толковать ее иначе по сравнению со всеми остальными.
В священном тексте христианства смешано множество жанров – повествования, афоризмы, поэмы, послания, – и это вносит великую сложность в саму христианскую религию. В католичестве помимо Библии признаны и иные источники авторитета, но принято считать, что Священное Писание обладает неким совершенством. Протестанты создали теории, согласно которым в Библии тем или иным образом присутствует все, что имеет в религии хоть какое-то значение. Иные даже утверждали, что нельзя совершать никаких поступков, если в Библии нет их явного и ясного одобрения, и нельзя разделять никаких убеждений, помимо библейских «официальных директив». Мне кажется, это злоупотребление текстами. Да, они глубоко важны для христианской веры, но, возможно, они просто не в силах вынести бремя, которое на них порой возлагают. Иудаизм подходит к Библии несколько тоньше: иудеи почитают ее, как и многие христиане, но не уверяют, будто все в религии совершается поистине так, как об этом сказано в Библии, и признают развитие в новых направлениях. Тем самым у иудаизма есть священная книга и ряд религиозных верований и обычаев, но книга и вера, пусть и подходят друг другу, все же не соотносятся как «один к одному». Возможно, такая модель позволит нам понять и христианство намного лучше, нежели восприятие доктрин и религиозных практик как напрямую исходящих из Библии, распространенное среди протестантов. Так между Библией и религией появится свободное пространство – и, может быть, оно даст нам услышать, что говорит сама Библия, а религиозная вера сможет развиваться без сдерживающих пут по рукам и ногам. А об отношениях Библии и религии нам нужно говорить непрестанно – и можно даже сказать, что эти отношения требуют постоянных дипломатических переговоров.
Культурная Библия
В современном мире Библия присутствует двояко. Во-первых, в обществе Запада она выживает, как призрак, на границах культуры масс и элит, в облике фрагментов, цитат и аллюзий. Журналисты все еще могут предположить, что их читатели поймут смысл выражения «бой Давида с Голиафом» или уловят намек, если кто-то сошлется на любовь к деньгам как на корень всех зол – хотя, возможно, и не признают верного источника и решат, что это, наверное, Шекспир. Многим, скорее всего, знакомы такие цитаты:
Разве я сторож брату моему? (Быт 4:9)
Не одним хлебом живет человек (Втор 8:3)
Я остался только с кожею около зубов моих (Иов 19:20)
Дней лет наших – семьдесят лет (Пс 89:10)
Нечестивым же нет мира (Ис 48:22)
Не бросайте жемчуга вашего перед свиньями (Мф 7:6)
Не было им места в гостинице (Лк 2:7)
Нет власти не от Бога (Рим 13:1)
Но вот точный источник им, скорее всего, неизвестен, и еще менее вероятно, что они знают, какую роль эти фразы играли в своих изначальных книгах. «Библейская грамотность» все еще существует, и рекламодатели (помимо прочих) могут черпать из нее идеи. Кстати, вы не задумывались, сколь вездесущ образ Евы в рекламе? И как мгновенно потребители реагируют на все образные и смысловые аллюзии, связанные с яблоками, змеями и деревьями? [4]
Библия, вопреки предсказаниям атеистов, не исчезла и из массовой культуры – и, как уже говорилось, празднование 400-летия Библии короля Якова показало, сколь широко на Книгу Книг по-прежнему ссылаются грамотные и культурные люди, пусть даже их привлекает не столько смысл, сколько стиль (об этом в главе 18). Одно только издательство Оксфордского университета ежегодно продает четверть миллиона экземпляров Библии короля Якова [5]. Поразительно, сколь часто о Библии хвалебно отзываются атеисты, даже отстраняясь от ее религиозных притязаний. Ричард Докинз явно одобряет ее культурный статус и даже милует библеистов, когда обрушивает свои молнии и громы на теологов [6], а Филип Пулман проводит кампанию за то, чтобы по-прежнему учить школьников библейским историям и притчам, хотя и наряду с фольклорными сказаниями и мифами. У Пулмана есть своя мифология, явленная в его трилогии «Темные начала» (His Dark Materials) [8], и на определенном уровне она представляет собой сознательно антихристианскую переработку истории об Адаме и Еве. Обретение знания и осознание сексуальности он считает не злом, а благом, – вопреки тому, как их порой трактовали христиане, пытаясь истолковать Книгу Бытия.
