Бог, сотворивший мир; Бог, который своим Провидением направляет пути всей земли и «дает пищу всякой плоти» (Пс 135:25); Бог, избравший и оберегающий Израиль; и Бог, который заботится о каждом, кто верует в Него – это один и тот же Бог. Эти роли не распределяются между разными богами, что могло бы произойти в политеистической системе, все они – аспекты одного и единственного Бога. Псалтирь уже выражает идеи единобожия, хотя в ней не рассматриваются никакие монотеистические теории – как не рассматриваются они нигде в Ветхом Завете, за исключением, возможно, Второисаии.
Бог и Давид. По традиции Книгу псалмов называют «Книгой царя и пророка Давида», даже несмотря на то, что ему приписывают лишь ряд фрагментов из всего текста, а некоторые псалмы приписаны другим: скажем, псалом 71 – Соломону, а псалом 89 – Моисею. Впрочем, во многих псалмах явно прослеживается связь с монархией, а в ряде случаев упоминается Давид. Неудивительно, если какие-нибудь псалмы звучали на церемониях в Храме Соломона, который, по существу, был в Иудейском царстве «королевской капеллой», и отчасти смысл ее существования сводился к прославлению монархии. Псалмы, с ликованием провозглашавшие «Господь царствует» (92, 96 и 98), вполне могли предназначаться для того, чтобы укрепить монархию: Бог есть царь, а значит, земной владыка тем самым признается и получает поддержку в Его царствовании. Можно прочесть и иначе: Бог есть единственный царь, и для земного правителя просто нет места. Так, пророк Самуил попрекает израильтян, требовавших царя, «тогда как Господь Бог ваш – Царь ваш» (1 Цар 12:12). Впрочем, в Древнем мире цари, как правило, считались земными представителями небесного Царя.
Два псалма – 88 и 131 – открыто говорят о тех обещаниях, какие Бог давал Давиду: в первом вспоминается, как Бог сказал, что никогда не оставит и не отвергнет род Давидов, – но потом, в стихах 39–52, звучит скорбь, ибо Бог, как кажется, забыл свое обещание. Возможно, это отсылка к Вавилонскому пленению и сопутствующей утрате монархии, – правда, только в том случае, если Мовинкель ошибался, когда счел, что эти слова относятся к ритуальному унижению короля на ежегодной церемонии. Другие псалмы не столь явно упоминают Давида. Псалом 2 и псалом 109 играли важную роль для творчества раннехристианских литераторов: считалось, что упоминание царя в них наделено мессианским смыслом, и Новый Завет отнес их к Иисусу:
Возвещу определение:
Господь сказал Мне: Ты Сын Мой;
Я ныне родил Тебя.
Пс 2:7
Сказал Господь Господу моему:
седи одесную Меня,
доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих.
Клялся Господь и не раскается:
Ты священник вовек по чину Мелхиседека.
Пс 109:1, 4
Здесь сам Бог обращается к царю и возвеличивает его почти до статуса полубога. Отсылка к Мелхиседеку, древнему царю-священнику Иерусалима (см. Быт 14:18–20), возможно, служит знаком того, что род Давида унаследовал все права царей Иерусалимских, правивших в городе прежде, чем его захватили израильтяне.
Итак, царь удостоен в Псалтири очень высокого статуса, и ни один из псалмов не критикует монархию. Выше мы видели, что те или иные псалмы вполне могли звучать на царских ритуалах, но уверенности в этом у нас нет.
Иерусалим. С монархией тесно связан статус Иерусалима, «города Давида». Вот что нам говорит псалом 121:
Иерусалим, устроенный как город,
слитый в одно…
Там стоят престолы суда,
престолы дома Давидова.
Пс 121:3, 5
В ряде псалмов Иерусалим прославлен как центр и цитадель царства, а еще в нескольких упомянута традиция, согласно которой город был неприступен, поскольку Бог всегда его оберегал – вера в это некоторым образом связана с пророком Исаией; очень сложно сказать, разделял ли он сам эту убежденность или выступал против нее. Псалом 47 – классический пример темы, которую библеисты, изучающие Ветхий Завет, обычно называют «нерушимостью Сиона» [11]:
Велик Господь и всехвален
во граде Бога нашего,
на святой горе Его.
Прекрасная возвышенность,
радость всей земли
гора Сион; на северной стороне ее [12]
город великого Царя…
ибо вот, сошлись цари
и прошли все мимо
[29];
увидели и изумились,
смутились и обратились в бегство.
Пс 47:1–2, 4–5
Псалом 75 подтверждает подобный взгляд на Иерусалим, место, где «сокрушил Он [Господь] стрелы лука
[30], щит и меч и брань» (Пс 75:3).
В каком контексте использовались псалмы, посвященные этой теме? Можно вообразить, что их читали перед битвой – а может быть, напротив, на регулярной основе, чтобы внушить уверенность в город царя. Артур Вайзер [13] предположил, что псалмы могли петься на ежегодном «царском фестивале в Сионе» – но так предполагали обо всех фестивалях, реконструкции которых воссоздавались учеными. Идея о нерушимости и, следовательно, безопасности Иерусалима, безусловно, владела умами многих читателей Псалтири, и она нигде не проявляется столь же ярко, как в псалме 45, по образцу которого Мартин Лютер создал свой знаменитый гимн «Ein feste Burg ist unser Gott» («Наш Бог – великий наш оплот»).
Бог нам прибежище и сила,
скорый помощник в бедах…
Речные потоки веселят град Божий,
святое жилище Всевышнего.
Бог посреди его; он не поколеблется:
Бог поможет ему с раннего утра.
Восшумели народы; двинулись царства:
[Всевышний] дал глас Свой, и растаяла земля.
Пс 45:1, 5–7
Тора. И, наконец, главной темой некоторых псалмов является Тора. Мы уже отмечали это в псалмах 1 и 118. На Торе сосредоточена и вторая половина псалма 18, и такое впечатление, что в ней Тора сравнивается с солнцем – о котором говорит первая половина. Некоторые полагают, что здесь два псалма, последовательно соединенных воедино, но даже если так, кто-то, должно быть, видел связь двух тем: как солнце дает свет миру, так и Тора озаряет своим светом добродетельную жизнь.
Закон Господа совершен,
укрепляет душу;
откровение Господа верно,
умудряет простых.
Повеления Господа праведны,
веселят сердце;
заповедь Господа светла,
