Священное Писание и канон: Апокрифы
У причисления текстов к канону есть два аспекта, и пока что мы коснулись только одного. Мы рассматривали окончательное включение тех или иных текстов в священную литературу Израиля: иными словами, мы устанавливали, что по крайней мере эти тексты – не меньше – принадлежат к еврейскому Священному Писанию, и их нельзя устранить. Другой вопрос, пока что нами отложенный, звучит следующим образом: как получилось, что в Священном Писании оказались только эти книги – и не больше? Так определяется причисление к канону в более узком, но, возможно, в более точном смысле слова; так устанавливается эксклюзивный перечень, из которого ничего нельзя исключить – и в который ничего нельзя добавить: замкнутый канон. Ряд писателей, и в том числе и я, утверждали, что полезно различать эти два аспекта и в первом случае говорить о священных Писаниях, подразумевая под ними свод текстов, потенциально допускающий добавления, и только во втором – о каноне, завершенном и исключительном перечне [13]. В наши дни для всех религиозных сообществ, признающих Библию, она – это канон именно в последнем, более узком смысле, хотя порой и слышны голоса, которые спрашивают, почему бы не добавить в нее другие, более современные произведения. Но вполне допустима мысль о том, что было время, когда Библия (еще не названная именем единого свода) была открытым собранием текстов, и на право быть причисленным к канону притязало намного больше книг – по сравнению с теми, какие это право получили.
Большинство Библий в англоязычном мире содержат два раздела: Ветхий Завет и Новый Завет, но иногда между ними появляется и третий раздел – Апокрифы
[45]. В давние времена многие христиане наделяли апокрифические писания авторитетом, но протестантские церкви, возникшие в эпоху Реформации, решили исключить их из главного библейского канона. Некоторые протестанты, особенно лютеране, а также англикане, принадлежащие к Епископальной церкви, считают, что апокрифы важны и поучительны, но все же играют второстепенную роль в сравнении с самим Священным Писанием; в некоторых церквях Англиканского сообщества апокрифы даже звучат на литургии; другие, особенно реформаты, отвергают их совершенно и считают, что они важны не более, нежели светские книги. Но и в Католической, и в Православной Церквях апокрифы, напротив, считаются в полной мере священными, хотя их, признавая слегка аномальный статус, называют «второканоническими» – принадлежащими ко второму «ярусу» Священного Писания. Но апокрифы не появляются как отдельный свод: они объединены с Ветхим Заветом, и каждый стоит рядом с ветхозаветной книгой, которую больше всего напоминает. Так, Книге Товита и Книге Иудифи отведено место в одной группе с Книгой Есфири, а Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова и Книга Премудрости Соломона – рядом с Книгой Притчей Соломоновых и Книгой Екклесиаста. Само имя «апокрифов» эти книги получили в эпоху Реформации: в древности слово «апокрифический» означало «сокровенный» (это изначальный смысл греческого слова); иными словами, то были тайные книги, принадлежавшие сектам, скажем, тем же гностикам. В ранней Церкви книги, известные сейчас как апокрифические или второканонические, не обозначались никак.
Содержание апокрифических (или же второканонических) книг четко не определено: пусть в Римско-Католической Церкви ряд таких книг и стал частью канона, в восточных Православных Церквях их принято больше, а еще больше – в Эфиопии. Но в них представлены по меньшей мере такие книги:
Товит
Иудифь
Дополнения к Книге Есфири
Премудрость Соломона
Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова (Сирах, или «Екклесиастик»)
Варух
Послание Иеремии (Варух 6)
Дополнения к Книге Даниила
Молитва Азарии и Песнь трех отроков
Сусанна
Бел и Дракон
Первая книга Маккавейская
Вторая книга Маккавейская
Чем отличаются эти книги от тех, что присутствуют в еврейском каноне Священного Писания? Различие кроется не в содержании и не в качестве. Скажем, Книги Товита и Иудифи – это истории о еврейских героях и героинях, подобные Книге Есфири; Премудрость Соломона и Сирах – учительные книги, в чем-то напоминающие Книгу Притчей Соломоновых. В дополнениях к Книгам Есфири и Даниила божественное вмешательство в сюжет показано ярче, нежели в изначальных текстах. Различие в другом, и оно двойное. Во-первых, «апокрифические» книги появились сравнительно поздно по сравнению с книгами в еврейском каноне. Частично они совпадают по времени – в том смысле, что Книга Товита, возможно, лишь слегка древнее Книги Даниила; но, если в общем, это произведения эллинистического периода. Важнее то, что в древние времена эти книги были известны только на греческом, а не на иврите и не на арамейском. По крайней мере в некоторых случаях они явно сочинялись на иврите и арамейском: в наше время найдены фрагменты Книги Товита и большие части Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова, написанные на древнееврейском [14]. Другие произведения, та же Книга Премудрости Соломона, уже изначально сочинялись на греческом, и это несомненно; возможно их создала еврейская община в Александрии, в Египте. Все апокрифические книги по происхождению своему еврейские, но, кажется, в качестве Священного Писания принимали их главным образом христиане. Этих книг нет в перечнях иудейских священных текстов, приводимых у Мелитона и Оригена во II–III веках. Мы видели, что в Мишне, созданной в начале III века, приводятся цитаты из всех книг, ныне присутствующих в еврейском каноне – и равно так же в ней нет ни одной цитаты из каких-либо апокрифов; нет подобных цитат и в Талмуде. Есть некоторые свидетельства того, что авторитетные раввины обсуждали Книгу Премудрости Иисуса, сына Сирахова, которую, должно быть, знали на иврите, но они сочли ее слишком «юной» для добавления в канон – и при этом они не знали, что Книга Екклесиаста, или Кохелет, возможно, столь же «юна»: раввины полагали, что она принадлежит Соломону [15]. Больше нам никак не подтвердить того, что в иудаизме эти книги хоть когда-то считались частью Священного Писания.
И все же христиане в первые несколько веков, даже зная то, чего не знали иудеи, совершенно спокойно принимали те книги, которым в будущем предстояло получить имя апокрифов, и находили им применение. Некоторые полагали, что иудеи отвергали эти книги отчасти из (мнимого) желания исказить Ветхий Завет и убрать оттуда все пассажи, которые могли послужить во благо христианству. (Иустин Мученик ошибочно полагал, что из псалма 95 вычеркнули строки, упоминавшие о царствовании Божьем «от древа»). Только в V веке, во времена Иеронима и Августина, мы становимся свидетелями открытого обсуждения апокрифов. Иероним знал, что иудеи не приняли второканонические книги, и побуждал христиан последовать тому же примеру – хотя это и не помешало ему перевести книги на латынь, поскольку он считал их пусть и не священными, но прекрасно подходящими для нравственных наставлений. Августин привел в ответ иной аргумент: он сказал, что Церковь всегда пользовалась этими книгами, считала, что они божественно вдохновлены, и ей надлежит поступать так и в дальнейшем: пусть иудеи хранят свои обычаи, а Церковь это ни к чему не обязывает [16]. Победа осталась за Августином, и только в эпоху Реформации на первый план снова вышел довод о том, что в канон следует принимать только книги, дошедшие из древних времен на иврите, причем лишь те, которые отнесены к священным самими иудеями. (Интересно, что бы сказали деятели Реформации, узнай они о вновь найденной на иврите Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова – но об этом можно только гадать.) [18]
