Что бы это ни значило.
Они шли на протестантское кладбище, расположенное в верхней части города. Там никто не стал бы им мешать. Викарий мистер Уильямс понимал, что эти дети не станут играть в прятки среди надгробий; они с уважением относились к могилам членов семьи Фернов и здешней маленькой протестантской общины.
Там можно было поговорить без помех. Бездетные мистер и миссис Уильямс хорошо относились к чужим детям.
Стайка неторопливо брела по Бридж-стрит, с завистью глядя на кинотеатр «Классик», где шла «Стеклянная гора». Будь у них деньги и свобода, дети ходили бы туда каждый день.
- Когда мы вырастем, так и произойдет, - сказала Дара.
Томми Леонард в этом сомневался; он считал, что и тогда будет то же самое.
Они заглянули в бакалею-пивную Конвея и увидели ноги трех посетителей бара, расположенного в дальней части зала. Дети часто играли, пытаясь угадать, чьи это ноги.
В других местах игра не имела смысла, потому что те, кто пил у Фоли, Данна и самих Райанов, делали это открыто. Только у Конвея люди притворялись, что их там не было.
За бакалеей Конвея стоял дом доктора Уайта, и они зашли туда за Лайамом и Джасинтой. На сегодня это было все; другие дети, с которыми они играли, жили в деревне, а некоторым не разрешали гулять по вечерам. Часть мальчиков играли в футбол за школьную команду, некоторые девочки должны были помогать матерям по хозяйству, а кое-кто просто не заслуживал чести быть приглашенным на вечернюю прогулку.
Шестеро пришли на кладбище и сели у памятника, который им особенно нравился.
Это был памятник восемнадцатилетнему Уильяму Джеймсу Ферну, погибшему в 1881-м на холме Маджуба в Трансваале. Дети знали, что тогда шла англо-бурская война и что он сражался с голландскими колонистами в Южной Африке.
- Господи, как далеко, - часто говорила Мэгги.
- Наверное, ему хотелось сбежать отсюда, - отвечал Томми Леонард, знавший толк в таких делах.
Но Дара этого не понимала.
- Зачем ему понадобилось убегать и воевать за чужую страну? Чем ему не нравился Маунтферн? В конце концов, ему уже было восемнадцать, он мог делать то хотел. Например, ходить в «Классик» каждый вечер. - Она посмотрела на лица собеседников. - Конечно, если в восемьсот восьмидесятых «Классик» уже был. Но как-то не верится.
Впрочем, сегодня им не было дела до покойного Уильяма Джеймса, погибшего на холме Маджуба. Сегодня они говорили о том, что случится со старым домом Уильяма. О том, что происходило в Фернскорте.
Впрочем, не они одни. Если бы дети могли заглянуть в каждый дом на Бридж-стрит и Ривер-роуд, то убедились бы, что там обсуждают то же самое.
В начале улицы старый Мэтт Фоли и его дружки говорили, что в Фернскорте нашли нефть. Какой-то парень вытащил изо мха сверло, конец которого был испачкан нефтью. Значит, скоро они начнут бурить.
Рядом с баром Фоли стоял аккуратный домик физиотерапевта Джуди Берн. Сегодня у Джуди сидела Мэриан Джонсон, владелица поместья Грейндж, где часто останавливались высокопоставленные любители охоты.
Обеим женщинам было около сорока, обе были незамужними и уже не надеялись найти себе пару в данной части страны, но друг другу в этом ни за что не признались бы.
Они слышали, что в Фернскорте хотят устроить сельскохозяйственный колледж. Если так, это было бы чудесно: в их краях появились бы образованные мужчины. В честь такого события не грех выпить по рюмочке хереса.
Симус Шихан, живший при полицейском участке, получил нагоняй от жены. Почему он ничего не слышал о Фернскорте? Все остальные знали, что там происходит. Какой смысл быть женой сержанта, если он - единственный человек в стране, который не знает, что творится у него за спиной?
Сразу за полицейским участком стоял дом, в котором жили Джимбо Дойл и его мать. Мать слышала, что Фернскорт купил орден монахинь-отшельниц. Они поставят на окно решетку и будут снимать ее, когда одна из монахинь, мать-настоятельница, станет общаться с окружающим миром. Но это будет происходить только при необходимости. Иными словами, нечасто.
Мать сказала Джимбо, что монахиням понадобится человек, на которого можно положиться, и посоветовала не зевать, иначе место достанется кому-нибудь другому.
Джимбо, которому вовсе не улыбалось стать мастером на все руки в ордене монахинь-отшельниц, спросил, в чем, по мнению матери, будут заключаться его обязанности. Может быть, в общении с папой или с местным епископом, который, по слухам, тоже является мужчиной? Мать ответила, что хоть кто-то в семье должен думать о практической стороне жизни, а не ржать и орать похабные песни.
В пабе Падди Данна тут же прекратились все разговоры о переезде к брату в Ливерпуль. Теперь пуп земли находился здесь. Падди Данн узнал это от одного коммивояжера, который пытался уговорить его купить бисквиты. Бисквиты в пивной! Заодно выяснилось, что этот человек все знал о Фернскорте: там будет сельскохозяйственный исследовательский центр. Приедут иностранцы, станут изучать почву, растения, и в результате здесь появится настоящий научный городок. Умный человек немного расширит дело, а потом продаст его, когда цены поползут вверх. Над этим следовало поразмыслить.
Шейла Уилан сидела в удобной гостиной за почтой и слушала концерт, передававшийся по «Радио Эйреанн». Она любила Штрауса, но думала вовсе не о людях, танцующих в Вене; почему-то эта музыка напоминала ей время, когда она в первый раз приехала в Маунтферн с Джо Уиланом. Он повел ее в рощу Койна, где было полно голубики. Земля была буквально усыпана ягодами. Они собирали их горстями, и Джо говорил, что любит музыку и станет водить ее на концерты. Говорил много чего. Усталая Шейла откинулась на спинку кресла. Она знала о Фернскорте немного больше остальных, потому что через нее проходили все телеграммы. Но всего не знала и почтмейстерша. Она вздыхала и думала о грядущих переменах.
В доме Уайтов, стоявшем напротив, доктор пересказывал жене мнения других людей. Большинство говорило о монахинях, но многие высказывались в пользу колледжа, а меньшинство упорно говорило о строительстве двенадцати роскошных бунгало с садами в четверть акра и видом на реку.
- А что из этого лучше? - задумчиво спросила миссис Уайт.
- Все зависит от точки зрения. - Доктор Уайт был философом. - Если Джасинта собирается вступить в монашеский орден, это пойдет ей на пользу. Но если девочка суждено выйти замуж за миллионера, будем надеяться, что она сможет купить одно из этих новых бунгало.
- Значит, каждый будет искать в этом собственную выгоду, - внезапно сказала миссис Уайт; казалось, эта мысль не доставила ей никакого удовольствия.
В стоявшей рядом бакалее Конвеев мисс Барри пила портвейн, полезный для желудка. Испуганная домоправительница съежилась на высокой табуретке. Конвеи хотели, чтобы она купила бутылку портвейна и унесла ее с собой; всем было неловко смотреть на то, как бедняжка нервно оглядывалась по сторонам и уверяла, что у нее бегут по спине мурашки, а это означает, что тело настойчиво требует тепла.
