Джон, раздосадованный непоседливостью жены и необходимостью бросить свое нынешнее занятие, вздохнул снова. Он знал, что многие люди в Ирландии ему люто позавидовали бы. Конечно, пивная не приносила такого дохода, чтобы нанять бармена, но сидеть за стойкой без дела и писать стихи тоже не приходилось. Карандаш и бумага остались наверху так же, как и поэтическое настроение. Если бы клиенты увидели его с карандашом и бумагой, то решили бы, что он нажил состояние и решил подбить счета. Впрочем, в этом и так не было смысла. Внизу сидел Джек Койн из автомастерской, продавший кучу металлолома какому-то недалекому фермеру и обмывавший сделку.
У Джека Койна было лицо хорька и два острых глаза, обшаривавшие все вокруг в поисках выгодного дела. Этот жилистый маленький человечек носился по мастерской либо в замасленном комбинезоне, громко выкрикивая, что именно следует отремонтировать, либо в костюме, показывая новые приобретения, которые называл своим складом утильсырья. Казалось, он никогда не стоял спокойно; даже здесь, в баре, Джек суетливо переминался с ноги на ногу.
- Отличный денек, Джон, - сказал Джек Койн.
- Как и все предыдущие, - ответил Джон, наполняя кружки.
- Но урожаю это не на пользу, - возразил фермер.
- Ну, на всех сразу не угодишь! - рассмеялся Джек Койн, довольный тем, что может продавать подержанные машины независимо от капризов погоды.
Второго такого места для игр, как у детей Маунтферна, не имелось ни у кого на свете. Это был Фернскорт - разрушенный дом на берегу реки Ферн. Его сожгли сорок лет назад, в 1922-м, в Тревожные годы
[1].
Во время пожара никого из семьи Фернов в доме не было; все уехали оттуда за несколько месяцев до случившегося.
Дети часто спрашивали своих дедушек о пожаре, но сталкивались со странным провалом в памяти. Страсти, которые достигли накала в те годы, со временем улеглись. Ферны и все, что они воплощали, было забыто. Их дом превратился в красивые развалины, прекрасную, но пустую оболочку. И сейчас представлял собой идеальное место, где можно проводить долгие летние дни.
Просторные сады, за которыми когда-то ухаживали садовники Фернов, давно заброшены. Но яблони не знали, что Фернов больше нет. Их узловатые ветви склонялись до самой земли, предоставляя детям еще больше места для игр.
Уцелевшие стены дома обвивал густой плющ. Пристройки, в которых когда-то помещались конюшни, сохранились лучше, чем главное здание. У них еще уцелели крыши, по которым было можно бегать, известняковые арки и хорошо сложенные кирпичные стены. В пору постройки Фернскорта конюшни считались очень важной частью поместья; гости должны были видеть, что они не уступают качеством всему остальному.
Кейт Райан, бодро шагавшая по тропинке, с двух сторон обсаженной лаврами, услышала крики и смех и невольно вспомнила собственное детство, проведенное в тихом дублинском домике с больной матерью. У нее не было ни братьев, ни сестер, с которыми можно было играть, а на ее подружек косились и заставляли держаться подальше.
По сравнению с ней дети вели жизнь вольную и свободную.
Фернскорт принадлежал им и их друзьям. Конечно, достигшим нужного возраста. Обычная история; малышей вроде Эдди и Деклана нещадно вылавливали и отправляли заниматься своими делами - иными словами, прогоняли восвояси. Потом к мостику приходили мальчики и девочки постарше, и начиналась потеха. Мальчишки под громкие «ох» и «ах» прыгали в воду с уступа и затевали с девчонками возню, после которой те иногда выбирались на берег в мокрых платьях, липнущих к телу.
Для тех, кто приходил в Фернскорт, остальной мир переставал существовать. Лето стояло хорошее, и, как только домашние дела подходили к концу, дети собирались, одевались попроще, шли по Ривер-роуд и переходили мостик перед пивной Райанов. А некоторые даже не обращали внимания на колючки и шли по давно заглохшей тропе с другой стороны реки.
Фернскорт принадлежал всем детям, но был родным домом только для Дары и Майкла. Близнецы делали вид, что это их собственность. Они играли там даже тогда, когда к ним не присоединялся никто другой. У них был старый стол и две сломанные табуретки, принесенные из бара. Кроме того, там имелась и посуда - погнутая вилка, ржавый ножик и несколько щербатых тарелок. Так что устраивать пиры было где. Едва достигнув возраста, позволявшего ходить в Фернскорт в одиночку, близнецы дружно заявили, что станут жить там, когда вырастут.
Там красиво и близко от дома, деловито сказали Дара и Майкл. Они купят Фернскорт, заведут себе лодку и станут всюду плавать по реке, а не ходить по дороге.
Фернскорт станет их дворцом, их замком, их домом.
Близнецы считали поместье своим собственным, потому что жили с ним рядом, видели его из окон пивной и могли ходить туда каждый день, что летом, что зимой.
Но, конечно, они не хотели владеть им одни. Фернскорт принадлежал всем, особенно во время длинных летних каникул, когда даже долгого дня недостаточно для игр, в которые они там играли.
Конечно, никаких игровых площадок там не было, но зато имелись огромные мшистые валуны, потрескавшиеся каменные заборы, пролеты, с которых плющ свисал как занавес, дверные и оконные проемы в уцелевших стенах, а это означало множество мест, в которые можно было забраться, сесть и посмеяться.
Девочки создали игрушечный дом в часовой башне, все еще возвышавшейся над конюшней, хотя купола и часов давно не было. Мальчики пользовались длинными лестницами с невысокими ступеньками, почти неразличимыми во мхе и сорняках, для соревнований по прыжкам, которые представляли собой помесь прыжков в длину с чехардой. Требовалось спрыгнуть с как можно большего количества ступенек; тот, кто отказывался от прыжка, грозившего членовредительством, считался девчонкой.
Но дураками близнецы не были. Другим приходилось идти домой, доить коров или купаться. Ни у кого из детей Маунт-ферна не было такого великолепного места для игр, и никто из них не мечтал сделать красивый разрушенный дом своим.
Кейт видела, что кое-кто уже устремился домой, боясь нахлобучки; нужно было привести себя в порядок перед концертом. Она заметила Томми Леонарда, бежавшего по заросшей тропинке. Книжный и канцелярский магазин Леонарда находился у большого моста, поэтому добраться до него по берегу можно было быстрее, чем по куда более удобной Ривер-роуд. В возрасте Томми не обращают внимания ни на рваную одежду, ни на поцарапанные руки и ноги, с удивлением подумала Кейт. Ей навстречу шла маленькая Мэгги Дейли, лучшая подруга Дары.
- Они идут, миссис Райан, - сказала Мэгги, хорошо знавшая, что мать близнецов направляется к ним вовсе не с официальным визитом. - Думаю, они уже закончили.
- Очень надеюсь, - мрачно ответила Кейт. У Мэгги Дейли были большие тревожные глаза; казалось, она боялась всего на свете. Даже здоровенного, но совершенно безобидного пса Райанов, которого звали Леопольд. Когда Леопольд просто лежал, греясь на солнышке, Мэгги Дейли смотрела на него с таким ужасом, словно бедняга собирался вцепиться ей в глотку.
