Миссис Уилан привлекла к делу церковь и полицию, но сделала это без шума и в свое время. То, что человек не в своем уме обратился именно к ней, никому не показалось странным; Шейла объяснила, что бедняга направлялся к канонику, но зашел на почту, потому что там горел свет.
Никто не знал и того, что именно Шейла посоветовала женщинам срезать с хлеба корку и приготовить по тарелке сандвичей каждой. Это означало, что обещание будет выполнено, хотя у самой Шейлы хлопот прибавится. Фергус знал это, потому что мисс Парселл не могла сделать выбор между яичной пастой и яйцами с майонезом. Чтобы решить вопрос, ей потребовалось трижды обсудить его с миссис Уилан.
- Вы - единственная умная женщина в этом городе… - начал Слэттери.
- Чем могу помочь, Фергус? - просто спросила она.
- Думаете, я сказал это только потому, что чего-то от вас хочу?
- Ничего подобного. - И все же она продолжала ждать.
- Меня действительно сватают с Норой Линч?
- Почему вы спрашиваете?
- Потому что так говорит Кейт Райан, женщина, которую я люблю и уважаю. А ясно, как божий день, что я вовсе не собирался этого делать.
- Ну, если произошло недоразумение, я не сомневаюсь,. что вы сможете его развеять.
- Но есть ли само недоразумение? Именно об этом я вас и спрашиваю, миссис Уилан. Я не хочу развеивать недоразумение, которого не существует.
- Фергус, мне никто ничего не говорит.
- Я спрашиваю о себе, не о других.
- Я уже говорила, что не разбираюсь в чужих делах, но знаю, что, если возникнет какая-то проблема, вы сумеете ее решить. Так или иначе.
- Иными словами, мне следует сказать прямо: «Я не хочу на тебе жениться»?
Выражение глаз миссис Уилан изменилось. Ее взгляд говорил, что откровенность Фергуса зашла слишком далеко. Что присяжному поверенному следует быть еще более скрытным, чем почтмейстерше.
- Фергус, многие люди обращаются к вам со своими делами. Так же, как раньше обращались к вашему отцу. В конце концов, это ваша работа. Если вы захотите найти нужные слова, то найдете их.
- Миссис Уилан, из вас получился бы образцовый военнопленный, - ответил Слэттери. - Вы умеете свято хранить тайну.
После концерта Фергус и Нора собирались проехаться. Все благодарности и поздравления были высказаны; люди возвращались домой, наслаждаясь теплым летним вечером. Старшие дети отправились к мосту. В кинотеатре устроили дополнительный вечерний сеанс, и многие пошли смотреть фильм. Фергус открыл дверь машины, и Нора Линч бегом устремилась к нему.
У маленькой полноватой Норы была чудесная кожа и щечки как яблочки. Ее светлые волосы были аккуратно подстрижены, а губы слегка накрашены.
- Может быть, съездим в холмы? - спросил Фергус, пока Нора надевала белый жакет с желтой отделкой, хорошо сочетавшийся с платьем.
- В холмы? - удивилась она.
- Там тихо, а я хочу кое-что тебе сказать.
Глаза Норы засияли, лицо порозовело.
С удовольствием, - хрипловато сказала она чужим голосом.
У Фергуса засосало под ложечкой. Эта симпатичная, недалекая маленькая болтушка, с которой они целовались десятки раз, явно думала, что он собирается сделать ей предложение.
Он медленно включил двигатель и поехал в холмы.
Глава вторая
«Лицензированная пивная Райана», как и любой ирландский паб 1962-го года, имела постоянных клиентов, которые никогда ей не изменяли. Казалось, о расширении клиентуры никто не заботился. Она была той же, что и во времена отца Джона; людям, жившим в этой части Маунтферна, было удобно приходить сюда, а не в центр. Кое-кто считал, что Райану, жившему на окраине, крупно повезло. Тех, кто входил к Фоли, Конвею или Данну и выходил от них, видел весь город.
Когда отец Джона был жив, пивная торговала еще и бакалейными товарами. Сундук для чая все еще занимал свое место, но теперь он был пуст. Неподалеку находилась бакалея Лоретто Куинн, муж которой погиб во время несчастного случая. Даже если бы Райаны хотели вернуться к прежнему, с их стороны было бы нечестно лишать ее куска хлеба. Кроме того, большинству жителей окраины нравилось ходить за покупками в центр, а заодно чинно прогуляться по Бридж-стрит, где можно было людей посмотреть и себя показать. Пивная Райана, находившаяся немного в стороне, не годилась для еженедельной закупки продуктов.
Джон Райан был рад, что Кейт его поддержала. Для жительницы Дублина она поразительно быстро приспособилась к Маунтферну; Кейт лучше его знала местные слухи и то, что происходило в городке. Именно Кейт помогала детям делать уроки, находила и обучала прислугу - деревенских девушек, которые после освоения домоводства уезжали в более крупные и шумные города. Кейт работала в баре так, словно родилась для этого. Она прекрасно знала, когда можно принять участие в общей беседе, а когда этого делать не следует.
Кейт до блеска шлифовала стаканы и опорожняла большие пепельницы с надписью «Золотые хлопья» на ободке. Ей нравились значившиеся на вывеске слова «Бочковое виски», хотя это уже не соответствовало действительности. Отец Джона, как большинство трактирщиков, покупал у винокура бочонок виски, хранил его на складе и платил акцизный сбор, когда забирал бочонок для продажи и разлива по бутылкам.
В те дни на каждой бутылке значилось имя Джона Брайана, но теперь винокуры не одобряли такую старомодную самонадеянность. Они предпочитали продавать виски уже в бутылках. Но Кейт все еще любовно полировала вывеску; каждое утро она поднималась по приставной лестнице с мылом, водой и тряпками.
Так же она вела себя и за стойкой: драила украшения бара так, словно те были настоящими произведениями искусства. Во многих пивных стояли шаржированные стаффордширские фигурки футболистов и игроков в травяной хоккей, облаченных в цвета того или иного графства. На подставках фигурок было написано «Спортсмены, добро пожаловать на все площадки». Кейт объяснила близнецам смысл каламбура так, что Джон пришел в восторг
[3].
Он смотрел на эту надпись тысячу раз, но не замечал ее и не задумывался над тем, что она значит. Непростительно для человека, который считал себя поэтом.
Здесь Кейт тоже была молодцом. Она никогда не задавала вопроса, с какой стати толстый владелец деревенской пивной возомнил, что он может писать стихи. Напротив, она садилась к Джону на колени и просила прочитать написанное. Кейт опускала голову на его плечо и одобрительно вздыхала, а иногда спрашивала, что он хотел сказать тем или иным образом. У нее были длинные темные кудри и очень темные, почти черные глаза. Она никогда не ворчала из-за того, что Джон слишком много времени проводил в спальне, пытаясь писать, хотя такие попытки предпринимались часто. Она с удовольствием работала в баре, лишь изредка напоминая мужу, что он должен быть там в решающие моменты вроде ленча или вечерних новостей, передававшихся по «Радио Эйреанн» в половине седьмого. Клиенты имели право рассчитывать на то, что в это время их кружки будет наполнять хозяин дома, а заодно и выражать свое мнение о том, что случилось за день.
