- Это еще почему? - подозрительно спросил Фергус. Радость Кейт была чрезмерной; Джон смотрел в пол.
Конечно, Патрик ничего об этом не знал. Он улыбнулся и стал ждать, что скажет Кейт.
- Потому что я решила выписаться из больницы и снова зажить полноценной жизнью. Я устала от людей, которые приходят ко мне в больницу и говорят о формальностях. И почувствую себя намного лучше, если буду знать, что никакие формальности не заставят нас враждовать друг с другом.
- О какой вражде вы говорите? - воскликнул Патрик.
- Кейт, давайте отложим этот вопрос до вашего выздоровления, - степенно сказал Фергус.
- Но это одна из вещей, которые мешают моему выздоровлению, - возразила Кейт. - Клянусь вам, я просыпаюсь по ночам и иногда думаю, что моя жизнь кончилась. Это так несправедливо. А иногда вспоминаю то, что мне говорили в отделении физиотерапии: я должна потребовать то и это, и тогда моя жизнь перестанет быть невыносимой. Компенсацию выплатят безымянные страховые компании, и при этом никто не пострадает. Потом я начинаю думать о Патрике, который живет рядом с нами, о Грейс, Керри, близнецах и о том, что больше всего на свете я ненавижу ссоры… Друзья мои, именно поэтому я спрашиваю вас: можно все уладить таким образом, чтобы мы не стали врагами?
Фергус открыл рот и снова закрыл его, как делают рыбы.
Джон промолчал, но положил ладонь на руку Кейт, показывая, что он на ее стороне.
Патрик О’Нил улыбнулся так широко, словно никогда в жизни не слышал лучшей новости.
- Конечно, мы обсудим этот вопрос, если вы не слишком устали. Кейт, Джон, уверяю вас, я ждал момента, когда у вас появится возможность поговорить. А тут случайно оказался и мистер Слэттери.
Думаю, ему не терпится как можно скорее покончить с этим делом…
- Уверяю вас, мистер О’Нил… - чопорно начал Фергус.
- Нет, я понимаю, так вышло нечаянно, но позвольте мне кое-что сказать. Честно говоря, я уже несколько недель ждал возможности поговорить с вами троими, но никак не мог найти подходящий момент. Я знаю закон. Застрахован на такую сумму, что у вас бы голова закружилась. Суд решит вопрос о компенсации, а страховая компания заплатит. Черт побери, Кейт, вы можете никогда не вылечить позвоночник, но взамен получить некоторые удобства. Я позабочусь об этом.
- Патрик, но мы не хотим подавать на вас в суд, - сказал Джон, не смея смотреть Фергусу в глаза.
- Никто не хочет идти в суд. Может быть, нам и не придется это делать, - ответил Патрик. - Все можно уладить в последний момент. Так оно обычно и делается. Но существует порядок, формальная процедура… что-то вроде процесса получения лицензии на пивную или разрешения на огнестрельное оружие… Это ведь так, правда, советник?
Фергус кивнул, боясь вымолвить слово. В отличие от него самого, этот человек изъяснялся очень доходчиво. Ему, Фергусу, Джон и Кейт не поверили. У него стало кисло во рту.
- Правда, - кивнул он.
- Ну что, обратимся к страховым агентам? О боже, если бы вы знали, как они меня доят каждый год! Я получу удовольствие, если мы выжмем их досуха. Могу сказать только одно: просто стыд и позор, что приходится прибегать к таким мерам.
О’Нил был чрезвычайно щедр. Не упомянул ни о потере страховой премии, ни о давлении, которое будут на него оказывать гигантские страховые компании, занимающиеся его делами здесь и в Америке. Великодушие этого человека тронуло Фергуса. В глубине души он знал, что Патрик прав. Иногда мировые соглашения заключаются буквально на ступеньках суда. Похоже, О’Нил знал об этом не из вторых рук.
Слэттери испытывал жгучее желание сражаться с Патриком во всех судах мира, отвергать все предложения, рекомендации и соглашения, пока не получит то, что сможет хотя бы в ничтожной степени компенсировать Кейт отнятое у нее Патриком О’Нилом и его проклятыми машинами.
Когда позже Фергус вспомнил, что эта хитрая лиса О’Нил ничего не сказал об отдельной палате и взятой напрокат машине,' якобы бывших подарками Кейт, его губы сжались в ниточку. Когда придет время, эти суммы будут включены в соглашение.
Слэттери вспомнил, какое удовольствие доставил Кейт «Эрудит». Почему он сам до этого не додумался? Эта мысль причинила ему мучительную боль.
Фергус чувствовал, что в словах миссис Уилан заключалась горькая правда: после приезда О’Нила все жители Маунтферна малость рехнулись. Он надеялся, что не перещеголял всех. Нужно было что-то сделать самому, а не сидеть и злиться на то, чего уже не воротишь.
Он решил купить Райанам подержанный автомобиль и научить Джона водить его. Когда придет срок платить, О’Нил не сможет включить в счет сумму за несколько месяцев проката машины.
Возвращаться в школу было непривычно. При матери это означало страшную суету, поиск ранцев, учебников, чистых рубашек и сдачу обуви в починку. Летние каникулы всегда кончались именно так.
Но при Мэри Доннелли все стало по-другому. Дом Райанов еще никогда не содержался в таком порядке. Поэтому никакой суеты не было. Вся одежда была починена и выглажена. Дети уже забыли, что раньше они не каждый день взбивали и проветривали постели и не каждую неделю проверяли обувь, решая, что нужно отнести странному бессловесному брату старого мистера Фоли, который сидел позади бара Фоли и молча прибивал подметки всем жителям Маунтферна. Тогда же осматривали, штопали и чинили одежду.
Кейт Райан, лежавшая в больнице, с изумлением смотрела на аккуратные заплаты и накладки и не верила своим ушам, когда ей говорили, что Дара и Эдди набили руку в портняжном деле. Майкл и Деклан шить не желали, а потому им было доверено чистить обувь.
В столовой освободили буфет и хранили там ранцы и учебники. У каждого из четверых была своя полка. Летние занятия продолжались, и теперь даже прописи Эдди не были разрисованы вдоль и поперек. Мэри смотрела на эти рисунки с таким ужасом, что было легче не пачкать книги и тетради.
Когда начались уроки, выяснилось, что Мэри относится к ним с огромным уважением. Она говорила о школе благоговейным шепотом. Интересовалась их отметками и домашними занятиями так искренне, что дети даже не пытались ей лгать.
- Дара, я помогу тебе сделать домашнее задание по географии. А Майклу нужно выучить наизусть длинное стихотворение. Эдди, не ворчи. Всего десять задач - это пустяк.
Дети мрачно смотрели друг на друга. Почему им так не повезло? Бежать было некуда.
До и после пятичасового чая комната для завтраков превращалась в кабинет. Здесь всегда были словарь, атлас, линейки, карандаши и бумага для черновиков. Радио выключалось. Гостей вежливо выпроваживали, а если детей зачем-нибудь искал отец, Мэри негромко, но решительно объясняла, что они делают уроки. Обычно таким тоном говорили, что конклав кардиналов избирает очередного папу римского. После нескольких неудачных попыток дело пошло на лад. Дети подчинились и перестали ворчать. Майкл решил, что легче выучить стихотворение, чем продемонстрировать свое незнание во время завтрака, когда Мэри выразит желание его послушать. Дара обнаружила, что когда, речь идет о сделанном домашнем задании, ей всегда помогут получить более высокую отметку, но если задание не выполнено, то к Мэри лучше не подходить.
