– Давай я лучше нарисую.
И уверенными движениями стал быстро набрасывать рисунок стройной девушки в коротком летнем платье. Маша смотрела на рождающееся творение расширившимися глазами, в которых отражались и смущение, и жадный интерес, и даже какое-то возбуждение.
– И ты говоришь, что я была не голая?! Да на мне же не было почти ничего! Как можно выйти на люди с открытыми руками, с голыми ногами и в столь коротком обтягивающем платье? Да я бы умерла со стыда!
Улыбаюсь.
– Ну, в моем сне ты чувствовала себя прекрасно! К тому же когда все вокруг одеты примерно так же, то и воспринимается это иначе. Вот, смотри.
И я быстрыми движениями начал набрасывать разнообразно одетых пассажиров, идущих к дирижаблю из здания аэропорта. Но блокнот был небольшим, все на одном развороте не поместилось, пришлось переходить на другую страницу.
Императрица завороженно смотрела на рисунок.
– Да, странная мода. Пугающая, но интересная. А ты хорошо рисуешь, я даже узнаю себя в этой барышне.
Заканчивая рисунок, отвечаю несколько рассеянно:
– Еще бы, я все ж таки художественную школу закончил.
– Я не знала. А когда и где ты учился?
Блин, Штирлиц выискался. Отвечаю с деланой небрежностью:
– А, тогда, в прошлой жизни. Давай я лучше нарисую твой портрет! Стань вот так, чтобы свет хорошо падал. И не шевелись.
И не давая ей возможности что-то еще спросить, начал быстро делать набросок. Через несколько минут Маша уже в восторге хлопала в ладошки:
– Ты молодец! Очень похоже! Я тут даже красивее, чем в жизни!
– Нет, в жизни ты еще прекраснее!
Она еще раз перелистнула страницу и вновь принялась изучать мой сон.
– Погоди, но тут нет тебя!
– Понятное дело, я же себя не вижу со стороны.
– Так не честно! Нарисуй себя рядом со мной. Я не хочу быть там одна, тем более в таком вот ужасном виде.
– Пожалуйста. Только вид у тебя здесь прекрасный.
Я быстро пририсовал мужскую фигуру рядом с Машей. Ничего экстраординарного. Рубашка да джинсы. Правда, ноутбук в руках меня нынешнего смотрелся нелепо. Но жена не обратила внимания на ноут, очевидно, приняв его за какую-то книгу, и лишь кивнула удовлетворенно.
– Вот теперь мы вместе.
– Да, любимая.
– Только все равно я тут голая. Странная мода.
– Уж поверь, солнце, для людей из будущего наша нынешняя мода выглядит еще более странно.
Девушка придирчиво осмотрела себя, словно видя впервые. Потом посмотрела на «себя» на моем рисунке. Наконец она спросила:
– А нарисуешь мне еще такие картинки из будущего?
– Обязательно. Все, что вспомню.
И, оценив ее блестящие глазки, добавляю:
– И пойдем-ка уже в дом. Думаю, мы найдем, чем там заняться.
– А, пойдем! И ты мне там еще порисуешь. Я хочу видеть себя в различных платьях из твоих сновидений. Это так интересно!
– Все, что захочет моя прекрасная любовь!
Смеясь и обмениваясь шуточками, мы стали подниматься по лестнице к дворцу.
Пламя небес угасало позади нас. Над Черным морем опускалась летняя ночь, переворачивая страницу первого дня эпической битвы.
Дня, когда творится история.
Глава III
Пишите письма!
Послание императору Всероссийскому.
20 августа 1917 года
Дорогой Майкл!
Позволь мне искренне поздравить тебя и твой народ со столь блистательной победой в бухте Стения. Весь цивилизованный мир рукоплещет твоим авиаторам и воздухоплавателям, которые сумели нанести нашим общим врагам столь чувствительный урон. Мужество, доблесть и высокая выучка, показанная русскими пилотами, заслуживают самой высокой оценки.
Победы на всех фронтах вселяют надежду и позволяют с оптимизмом смотреть в будущее, где, вне всякого сомнения, нас ждет славная общая победа в Великой войне.
Переход Болгарии на сторону держав Антанты коренным образом изменил расклад сил на южном фланге Великой войны, и на Балканах возникло количественное превосходство союзных сил над войсками Центральных держав, которые сейчас вынуждены спешно отходить и готовить новую линию обороны значительно севернее существующей.
Наше наступление на Балканах, вне всякого сомнения, принудит Германию и Австро-Венгрию перебрасывать войска с Западного и Восточного фронтов, что создает определенные перспективы для успешного наступления в России и во Франции, имеющего стратегическую цель – освобождение оккупированных немцами территорий, что, как мне представляется, является сейчас самой главной задачей, которая стоит перед нами.
В связи с этим видится стратегически верным перевод лишних войск с южного фланга непосредственно на участки фронта в местах, которые требуют скорейшего освобождения от оккупации. Тем более что в связи с отходом германских и австро-венгерских войск вопрос освобождения оккупированных балканских стран представляется практически предрешенным в самое ближайшее время.
Руководствуясь этими соображениями и по согласованию с генералом Петеном, наше военное командование приняло решение о выводе с Балкан британо-французского экспедиционного корпуса. Вопрос освобождения Парижа, Бургундии, Шампани, Пикардии и Бельгии не терпит отлагательств. Французы, бельгийцы и русские не могут далее оставаться под тяжестью германского сапога.
Отдельно хочу заметить, что столь спешная наступательная операция против Османской империи в этой связи представляется преждевременной, а столь большая концентрация сил на столь второстепенном для решения стратегических задач театре Великой войны выглядит явно избыточной при нерешенном вопросе по освобождению от оккупации собственных территорий и собственных подданных. Тем более что ситуация в районе русского Северного фронта представляется не только весьма сложной, но и угрожающей.
На основании изложенного выше, мне представляется целесообразным срочно начать консультации по вопросу координации боевых действий союзников в этом году и о планах на кампанию 1918 года. Причем это дело не терпит отлагательств и должно начаться в ближайшие дни. Поэтому предлагаю не откладывать вопрос и дать указание нашим представителям начать консультации сначала в узком составе, дабы не терять времени и не ждать прибытия представителей всех членов Антанты. Лучшим местом проведения таких переговоров мне видится твоя новая столица Москва, поскольку там сейчас находится спецпредставитель президента США Герард и французский генерал Жоффр, а лорд Милнер через двое, максимум трое суток будет в Москве. Назначь своего представителя, и мы можем начинать.
Прими и проч.
Твой кузен Джорджи Сандрингем-хаус, 20 августа 1917 года
Письмо императора Всероссийского Георгию графу Брасову. 7 (20) августа 1917 года
