Дирижеры и ораторы были распределены между участниками шествия, и всякий раз, когда парад останавливался, они вели толпу вперед с патриотическими песнями и уговорами покупать облигации военного займа. Женщин в трауре выдергивали из толпы и использовали для рекламы в целях парада: ««Эта женщина отдала все. Что дадите вы?» Самолеты пролетали над толпой, и зенитки стреляли по ним, предохранители были тщательно отрегулированы так, чтобы снаряды взрывались далеко внизу [7].
Во время каждой паузы толпу умоляли, давили на нее и убеждали купить облигации. Зачем покупать облигации? Зачем посылать «наших дорогих» во Францию? «Вы привели их к пробуждающему душу опыту войны за высокие принципы. Они должны оставаться там, подготовленные для выполнения этой грандиозной задачи, пока она не будет решена. И ваша поддержка – это единственное, что может помочь сделать это» [8].
Два лица в толпе, наблюдавшей за этим парадом, были Сюзанна Тернер и Колумба Вольц. Семнадцатилетняя Сюзанна училась в средней школе Уильяма Пенна. «Мы так остро ощущали войну, свободу. Мы маршировали, пели и копили деньги на облигации свободы», – вспоминала Сюзанна [9]. Колумба, которой было всего восемь лет, вспоминала этот день как «чудесный праздник с пением, огромными плакатами Дяди Сэма
[24], качающимися в толпе» [10]. Колумба и ее подруга Кэтрин, взявшись за руки, пели и тратили свои гроши на облигации. «Мы с Кэтрин были счастливы, – вспоминала Колумба, – думая, что помогаем военным» [11].
Через день после парада началась массовая эпидемия испанского гриппа. Первого октября было зарегистрировано 635 новых случаев заболевания. Врачи были так заняты, что у них не было времени подавать отчеты: фактическое число случаев, вероятно, было намного больше. По оценке доктора А. А. Кэрнс из Бюро здравоохранения, в Филадельфии в период с 11 сентября до конца месяца было 75 000 случаев гриппа [12].
На верфях Хог-Айленда было уволено 8 процентов рабочих и распущено так много клепальных бригад, что число заклепок 3 октября сократилось с 86 000 до 11 000 [13]. Вечером все школы, церкви и театры Филадельфии были закрыты. В тот же вечер доктор Б. Ф. Ройер, исполняющий обязанности комиссара здравоохранения штата Пенсильвания, приказал закрыть все увеселительные заведения и салуны, а главный санитарный врач Блу рекомендовал такую же политику для всей страны. Хотя многие города и поселки последовали его совету, это мало помогло в том, чтобы остановить распространение болезни.
Анна Милани была совсем маленькой девочкой, живущей в итальянской общине на Норт-Стрит, когда случилась трагедия. «Помню, был теплый день, и мы сидели на крыльце. В сумерках мы услышали крики. В том же доме, в той же семье, где умерла девочка, умер полуторагодовалый ребенок. Кто-то сказал нам, что существует эпидемия испанского гриппа: Influenza de la Spagnuolo» (итал. испанский грипп) [14].
К концу недели, закончившейся 5 октября, 700 филадельфийцев умерли от гриппа и пневмонии. На следующей неделе умерли 2600 человек, а еще через неделю – более 4500. Врачи сбились с ног и на несколько дней опаздывали сообщать о смертях властям. По оценкам, были сотни тысяч больных. Пациенты переполняли больницы, прибывая в лимузинах, конных повозках и даже тачках. Что еще хуже, те, чья работа состояла в том, чтобы лечить пациентов, заболевали сами. Больницам приходилось справляться с еще меньшим количеством медсестер, санитаров и уборщиц. В Филадельфийской больнице заболели сорок медсестер. Вскоре власти стали умолять всех, кто способен и готов работать, оказать помощь. В Северной Филадельфии Сюзанна Тернер вызвалась помогать ухаживать за больными испанским гриппом.
Мне было семнадцать лет, и я подумала, что хотела бы стать медсестрой. Поэтому я пошла к нашему пастору и спросила, что я могу сделать. Он велел мне повидаться с миссис Томас (женой Айры Томаса, который выступал за «Филадельфию Атлетикс», бейсбольную команду нашего города), которая делала маски в маленькой боковой комнате больницы. Миссис Томас заставила меня окунуть маску в дезинфицирующее средство возле палаты больного. Потом я надела ее и вошла внутрь. Я таскала утки, помогала сестрам как могла. Люди были так слабы, что казались почти мертвыми [15].
Время от времени я задумывалась, пугалась и представляла, что будет, если я заболею. Но я выжила. Я просто жила изо дня в день. Я не думала о будущем [16].
Основные службы остановили свою работу во время эпидемии. Четыреста восемьдесят семь полицейских не явились на работу, в то время как Бюро детской гигиены было переполнено сотнями брошенных детей. Поскольку они не могли отправить детей в сиротские приюты из-за боязни распространения болезни, им пришлось просить соседей принять их. Когда 8 октября 850 сотрудников пенсильванской телефонной компании Bell не вышли на работу, фирма была вынуждена разместить в газете объявление, в котором говорилось, что компания не может принимать никаких «иных, кроме абсолютно необходимых звонков, вызванных эпидемией или военной необходимостью» [17]. На следующий день Министерство здравоохранения и благотворительности разрешило компании отказывать в обслуживании всем, кто делает несущественные звонки, что она и делала в тысяче случаев.
Медсестры стали свидетелями сцен, напоминающих настоящую черную смерть. В своих характерных белых одеждах и марлевых масках они сопровождались толпами людей, отчаянно нуждавшихся в помощи или приходивших из страха. Медсестра могла начать свой день со списка из пятнадцати пациентов, а в итоге принять пятьдесят. «Одна медсестра нашла в доме мужа мертвым в той же комнате, где лежала его жена с новорожденными близнецами. Прошло уже двадцать четыре часа с момента смерти и родов, а у жены не было никакой еды, кроме яблока, которое случайно оказалось в пределах досягаемости» [18].
В то время как гражданское руководство было разрозненным и непоследовательным [19], филадельфийский Совет национальной обороны координировал кампанию против пандемии. Эта организация открыла Бюро информации в универмаге Strawbridge and Clothier 10 октября с круглосуточной телефонной линией помощи и поместила объявление в местных газетах: «Больные гриппом, если вам нужны врачи, медсестры, машины скорой помощи, автомобили или любая другая служба из-за эпидемии, позвоните по телефону „Филберт 100“ и, когда вам ответят, скажите: „Грипп“ [20]. Коммутатор тут же заклинило из-за огромного количества звонков. Телефонная компания Bell удвоила, а затем увеличила вчетверо число своих линий. К 7 октября она была перегружена: 850 операторов заболели гриппом [21].
Как всегда во время эпидемий, бедняки были наиболее уязвимы. В трущобах семьи, которые не сразу заболели испанским гриппом, голодали, потеряв кормильцев-родителей. И им приходилось полагаться на добровольцев, доставлявших продукты из столовой на дом. К счастью, у Совета национальной обороны было достаточно машин. Для борьбы с эпидемией было выделено более 400 автомобилей из автокомитета четвертого Парада свободы. После 10 октября было выделено пятнадцать машин скорой помощи, а десятки частных автомобилей и даже такси были отданы для перевозки врачей и медсестер.
