В Кэмп-Хамфрисе под Вашингтоном 5000 человек заболели гриппом, а главный врач, подполковник Чарльз Э. Доэрр, умер. Несмотря на это, Браунлоу настаивал на том, чтобы послать пятьдесят солдат из Кэмп-Хамфриса в Вашингтон рыть могилы. Это произошло несмотря на то, что не было никаких гробов, которые можно было бы заполучить, потому что бессовестные гробовщики взвинчивали цены. Один вашингтонский чиновник прокомментировал эту ситуацию: «Взимание высокой платы за гробы в это ужасное время является не чем иным, как омерзительным по духу и непатриотичным предательством» [12]. Браунлоу доказал, что не гнушается воровством. Услышав, что две тележки гробов, предназначенных для Питтсбурга, находятся на Потомакской товарной станции, он захватил груз и направил его на площадку Центральной средней школы, где они были помещены под вооруженную охрану.
Однажды днем комиссар Браунлоу, ухаживая за больной гриппом женой, подошел к телефону и услышал, как женщина всхлипывает и говорит, что живет в одной комнате с тремя другими девушками. Двое уже были мертвы, а третья умирала. Она была единственной, кто остался. Браунлоу позвонил в полицию и попросил их навестить женщину. Через несколько часов позвонил сержант полиции и сообщил Браунлоу: «Четыре девушки мертвы» [13].
В другой части Вашингтона медсестра-волонтер постучала в дверь и услышала скрипучий голос: «Входите». Она вошла в комнату, где, к своему ужасу, обнаружила единственное оставшееся в живых существо – домашнего попугая [14].
Сам Конгресс тоже оказался поражен. Сорокалетний конгрессмен США Джейкоб Микер был доставлен в Еврейскую больницу 14 октября после того, как заболел гриппом в отеле. Микер женился на своей секретарше во время небольшой частной церемонии, на которой жених, невеста, судья и свидетели были в масках, и умер всего через семь часов [15]. Когда комиссар Луис Браунлоу и доктор Мастард оба стали жертвами гриппа, молодого Билла Сардо призвали помогать в похоронном бюро его отца. Дом был заставлен гробами.
Когда скорбящие приходили попрощаться с близкими, отец говорил мне: «Поднимись на второй этаж, а в третьем ряду в гостиной или в четвертом ряду столовой найдешь труп. Отведи туда этих людей». Тогда я провел бы их через дом, мимо всех остальных тел, туда, где покоился тот, кого они пришли проводить [16].
Годы спустя Билл Сардо не мог без содрогания вспоминать события октября 1918 года.
С того момента, как я встал утром, и до того, как лег спать ночью, я испытывал постоянное чувство страха. Мы были в марлевых масках. Мы боялись целоваться, есть друг с другом, вступать в контакт любого рода.
У нас не было ни семейной, ни школьной, ни церковной, ни общественной жизни. Страх разрывал людей на части [17].
В Северной Каролине новости об эпидемии распространялись медленнее. Семилетний Дэн Тонкель работал в текстильном отделе в магазине своего отца. К своему удивлению и шоку Дэн обнаружил, что фермерский рынок и местный кинотеатр внезапно прекратили свою работу, а школы закрылись. Сначала Дэн был рад, когда закрылись школы, но затем его заставил работать отец, который нуждался в помощи, чтобы управлять бизнесом, потому что все его сотрудники были больны.
С тех пор я стал работать вместе с ним.
Нам пришлось закрыть весь второй этаж магазина – отдел дамской одежды и большой отдел модной одежды, – что было очень важным решением. Дела шли очень-очень плохо.
Потом отец сказал мне, что трое из восьми его сотрудников уже умерли. Он сказал мне: «Мисс Ли не вернется». Я спросил:
«Почему?» – «Потому что она умерла», – сказал он. Мисс Ли умерла первой из его служащих.
Я был достаточно взрослым, чтобы понимать, что такое смерть. Я вдруг осознал, что происходит, что многие из наших хороших друзей и людей, которые любили нас, умрут [18].
Этот опыт лишил Дэна веры в медицину. Казалось, что врачи ничем не могут помочь или помешать неумолимому продвижению «испанки», которая сеяла смерть. «Медицинский мир не знал, как справиться с болезнью. У врачей не было ни лекарств, ни вакцин. А поскольку у докторов не было средства в их маленькой черной сумке, они мало что могли сделать» [19].
Но они старались. Гражданские врачи, в основном старые или вышедшие на пенсию, доблестно боролись за спасение жизней своих пациентов. В Эшвилле, штат Северная Каролина, будущий писатель Томас Вулф стал свидетелем попыток местного врача спасти жизнь его брата, когда люди собрались вокруг, чтобы попытаться спасти его.
Произведение Томаса Вулфа «Взгляни на дом свой, ангел: история погребенной жизни» содержит одно из самых зримых описаний испанского гриппа в современной литературе, основанное на жизни его брата Бенджамина Харрисона Вулфа, которому было всего двадцать пять лет. Читателю может показаться, что стиль писателя тяготеет к южной готике
[30], является чрезмерно раздутым и гротескным, но таков был испанский грипп.
Главный герой Вулфа Юджин Гант, тонко завуалированная версия самого автора, сбежал от своей удушливой жизни в маленьком городке в Северной Каролине, когда пришло письмо от его матери, сообщающей ему, что испанский грипп обрушился на его родной город: «Все болеют, и никогда не знаешь, кто будет следующим, – писала она.
– Похоже, сначала он поражает взрослых и сильных. Мистер Хэнби, методистский священник, умер на прошлой неделе. Началось воспаление легких. Он был прекрасным здоровым мужчиной в расцвете сил» [20].
Несколько недель Юджин не получал больше никаких вестей, но однажды дождливым вечером его вызвали домой и сообщили, что его брат Бен тяжело болен двусторонней пневмонией. Вернувшись в семейное гнездо, мрачный домик в маленьком городке, Юджин стал свидетелем ужасной сцены. «Бен лежал на постели ниже них, залитый светом, как огромное насекомое на столе натуралиста, и они смотрели, как он отчаянно борется, чтобы его жалкое истощенное тело сохранило жизнь, которую никто не мог спасти. Это было чудовищно, жестоко
[31]» [21].
После того как вся семья провела ночь, нервно ходя на цыпочках за дверью больничной палаты, состояние Бена, казалось, улучшилось. Но во второй половине дня ему снова стало хуже, и попытки ввести кислород оказались безуспешными. Когда сиделка попыталась наложить маску на лицо Бена, он «по-тигриному сопротивлялся» [22].
Семья Гант готовилась к концу, все надеялись, что Бен умрет спокойно. Но в решающий момент он пришел в себя, и в последнем всплеске жизни мелькнул образ Старого Бена, героя, городского бунтаря. Бен втянул воздух долгим и сильным дыханием, его серые глаза открылись, и… он мгновенно исчез, «он сразу ушел презрительно и бесстрашно, как жил, в сумрак смерти» [23].
Глава двенадцатая
От гриппа не спастись
Итак, «испанка» продолжила свою кампанию глобального террора, и производители продуктов питания и фармацевтики ухватились за коммерческий потенциал эпидемии. Респектабельные патентованные бренды, такие как Oxo и Milton, Jeyes’ Fluid и Black & White Whisky, покупали рекламные площадки вместе с шарлатанами и продавцами змеиного масла, стремясь убедить отчаявшуюся общественность приобрести их товар. Наряду с безрецептурными лекарствами напуганные семьи также обратились к народным средствам, традиционным, обнадеживающим и знакомым им издавна, будь то лук, асафетида (зловонная пряность, исторически используемая для лечения болей в области груди) или опиум. По мере того как росла смертность, увеличивалась и готовность пробовать все что угодно, чтобы спасти себя и своих близких от ужасной смерти. И в то время как попытки разработать вакцину против испанского гриппа терпели неудачу, врачи изобрели другие методы ухода за его жертвами, от «лечения на крыше», где пациентов оставляли на свежем воздухе, до эксперимента с перманганатом калия на учениках британских частных школ.
