Книга Хроники испанки. Ошеломляющее исследование самой смертоносной эпидемии гриппа, унесшей 100 миллионов жизней, страница 49. Автор книги Кэтрин Арнольд

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Хроники испанки. Ошеломляющее исследование самой смертоносной эпидемии гриппа, унесшей 100 миллионов жизней»

Cтраница 49

Тем временем «испанка» продолжала собирать свою кровавую жатву, убивая как знаменитых, так и неизвестных. Медсестра Вера Бриттен, теперь уже вернувшаяся в Лондон, изо всех сил старалась во время свирепой эпидемии справиться со своими изнурительными обязанностями. В Ноттингеме 23 октября 1918 года молодая Кэтрин Уэйд Далтон обвенчалась в церкви Святой Марии в районе Лэйс-Маркет. Всего через неделю новобрачная вернулась в Сент-Мэри на собственные похороны, став жертвой испанского гриппа. Убитый горем муж и семья Кэтрин установили в церкви витраж в качестве мемориала [21]. В том же городе бассейн Виктория-Бат был осушен и превращен во временный морг, когда у местного совета больше не было места для хранения мертвых [22]. К концу недели, закончившейся 16 ноября 1918 года, в Ноттингеме было зафиксировано самое большое число умерших по стране – 60 000 человек [23].

Двадцать шестого октября в Лондоне пацифистская активистка Кэролайн Плейн отметила: «Местами грипп очень опасен. Люди, казалось, не радовались перспективе мира. В поездах и трамваях уныние на лицах путешественников было очень заметно, и все говорили об особо печальных случаях смерти от гриппа. Чувство страха поразило очень многих» [24].

Четыре дня спустя Кэролайн сообщала, что «лондонский корреспондент из The Manchester Guardian 30 октября пишет, что люди боятся гриппа. Они осаждают врачебные кабинеты и аптеки» [25].

Ситуация ухудшилась из-за того, что испанский грипп представлял угрозу для правопорядка из-за нехватки полицейских, а гражданские беспорядки были реально возможны. 1 ноября 1918 года The Times сообщала: «1445 сотрудников столичной полиции и 130 членов Лондонской пожарной бригады находятся на больничном с гриппом. В течение двадцати четырех часов, закончившихся вчера в семь утра, сорок четыре человека внезапно заболели на лондонских улицах и были доставлены в больницы на машинах скорой помощи» [26]. Леди Диана Мэннерс, «самая красивая женщина в Англии» [27], писала своему жениху Даффу Куперу, служившему в Гренадерской гвардии: «Эта пневмония свирепа. Прекрасная Памела Грир, урожденная Фитцджеральд, умерла через три дня» [28]. Памела Грир была всего лишь одной из светских львиц, павших жертвой «испанки». Миссис Дюбоск Тейлор, которую журнал Tatler назвал «одной из самых красивых женщин в обществе» [29] и которая превратила свой дом на Портленд-сквер в больницу, тоже умерла от испанского гриппа. Среди выживших были мисс Лавандер Слоун-Стэнли, служившая медсестрой, и леди Виктория Брейди, единственная дочь графа Лимерика [30].

В центре Лондона доктор Бэзил Худ изо всех сил старался контролировать свою клинику, Марилебонскую больницу. В то время Марилебон был бедным районом Лондона с низким уровнем жизни.

Непубликованные мемуары Худа дают ужасное представление об условиях, когда испанский грипп свирепствовал по всему Марилебону, как лесной пожар.

«Я никогда не отказывался ни от одного дела, – признался Худ, – помня, что было бы с этими людьми в этом районе недоедающих и переутомленных бедняков. Я считал, что наши результаты были хорошими, учитывая все обстоятельства. Конечно, случаи гриппа/пневмонии, если они исходили из наших трущоб, поступали с плохим прогнозом – неизбежная смерть» [31].


В течение нескольких дней после приема около 200 пациентов из Паддингтонского лазарета, в основном больных солдат, великая и ужасная эпидемия гриппа обрушилась на нас, и земля буквально ушла из-под ног. Врачи и медсестры сражались, как герои, чтобы накормить пациентов, как можно лучше справиться с элементарным уходом и удержать бредящих в постели. С каждым днем трудности становились все более явными, поскольку пациентов становилось все больше, а медсестер все меньше, и они сами падали, как кегли. В общей сложности девять этих доблестных девушек погибли в этой незабываемой эпидемии. Я вижу, как некоторые из них сейчас буквально сражаются, чтобы спасти своих друзей, а затем падают и умирают сами [32].


Худ просил, чтобы в последующих цитатах имена его коллег оставались неназванными, чтобы защитить чувства их родственников. В результате коллеги Худа остаются неназванными в этих отрывках.


В конце октября мы потеряли нашу первую медсестру из-за пневмонии, а затем 7 ноября я должен был сообщить о смерти еще четырех медсестер, последняя пробыла у нас всего четыре дня… Особенно мне запомнилась одна медсестра Х, она ухаживала за пациенткой в палате. На все, что я говорил или предлагал сделать, она не реагировала. она была просто поглощена жгучим желанием спасти пациентку. В конце концов они обе погибли, медсестра – очаровательная маленькая ирландка, преданная своему делу. Как сейчас вижу: она в коридоре застегивает мне пуговицы «Неужели я думал, что ей лучше? У нее все хорошо? Она могла еще что-то делать?» Она никогда не думала о себе. Это был настоящий удар, когда ее похоронили, и не в последнюю очередь для меня. Я так и не смог по-настоящему пережить эти потери, и неудивительно [33].


Мемуары Худа также иллюстрируют суровую реальность проявлений испанского гриппа.


Одна бедная медсестра, которую я помню, ужасно страдала от пневмонии – осложнение гриппа. Она не могла лежать в постели и настаивала на том, чтобы ее прислонили к стене рядом с кроватью, пока она, наконец, не утонула в своей обильной, окрашенной кровью мокроте, постоянно пузырящейся пеной.

Я знал, что она обречена и что ее конец близок, поэтому мы сделали так, как она хотела, чтобы ей было легче. Эта эпидемия была, безусловно, самой страшной и мучительной в моей профессиональной жизни. В первую неделю декабря 1918 года общее число пациентов в один день достигло 779 человек, а количество среднего медицинского персонала – менее ста [34].


Эпидемия неизбежно сказалась на медицинском персонале, в том числе и на Худе.


К концу ноября заболеваемость среди сестринского персонала начала снижаться… и самое худшее, по-видимому, уже позади.

Я просто сломался. Мне становилось все труднее рассказывать об этом. У нас не было лифта, которым мы могли бы пользоваться, когда переходили с этажа на этаж. Они были слишком медленными. Так как от меня требовалось работать около 15 или 16 часов в день, а также постоянно раздавались ночные звонки, всю работу нужно было делать на максимальной скорости. Стресс и переживания, скопившиеся за четыре с половиной лет войны, оказались слишком тяжелыми для меня, так что в конце ноября я стал неспособен продолжать работу и получил три месяца отпуска по болезни. Я едва мог стоять и всегда, когда это было возможно, прислонялся к стене! [35]


Худ пережил войну и оставил потомкам свои неопубликованные заметки, познавательное описание условий жизни в лондонской больнице во время эпидемии испанского гриппа.

В Вене (Австрия) чрезвычайно одаренный, но склонный к скандалам молодой художник Эгон Шиле поддерживал свою жену Эдит во время ее первой беременности. Шиле, чье увлечение малолетними девочками привело к уголовному преследованию за совращение несовершеннолетней, наконец успокоился и посвятил себя работе. Шиле был очень одаренным художником, обладавшим «исключительными изобразительными способностями и необычным чувством цвета, и он использовал эти способности виртуозно, часто изображая ужасно искаженные и пугающие фигуры или пейзажи, которые, если смотреть на них как бы с высоты птичьего полета, напоминают что-то мрачное и карикатурное.» [36] У него было слабое здоровье, не справляющееся с пожирающим монстром – испанским гриппом.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация