Несмотря на ил в гробах и состояние тел, команда оставалась в хорошем настроении. Было решено, что раскопки продолжатся, так как радар показал нарушение целостности грунта на глубине двух метров, что привело к предположению, что другие тела были похоронены глубже.
Но это настроение длилось недолго. В ту ночь произошло событие, которое можно было предвидеть, учитывая нестабильную природу вечной мерзлоты. Стены ямы наполнились водой, и яма исчезла в одночасье. На следующий день это место было заброшено, и Эстер Оксфорд наблюдала, как могильщики из Necropolis засыпали яму. «Это был крах мечты моего отца», – писала Эстер [17].
Ответ профессора Оксфорда был более прагматичным. Признав несостоятельность проекта в Шпицбергене, он обратил свое внимание на другие, менее дорогостоящие и трудоемкие формы «вирусной археологии» в Англии, такие как исследование двух тел, найденных в свинцовых гробах около больницы Святого Варфоломея 200 лет назад, включая останки мальчика, умершего от оспы. В интервью, проведенном в 2016 году, профессор Оксфорд сказал мне, что для его целей лучшие клинические данные получены из «человеческих тканей, собранных в Королевском научном обществе Лондона и Бартовском обществе» [18]. Это был также эффективный способ обойти этические проблемы и такие вопросы, как получение разрешения от семей на эксгумацию. Не оставляет сомнений, что Джеффри Таубенбергер имел хорошие результаты с «фрагментами легких», кусочком легочной ткани размером с кубик сахара, взятым из более крупных образцов легких. Однако проблема в том, что так можно получить только небольшое представление о патологии легких. Лучше иметь цельный орган или даже тело, чтобы исследовать патологию инфекции [19]. С этой целью профессор Оксфорд и его коллеги приступили к дальнейшим проектам, таким как исследование останков сэра Марка Сайкса, дипломата, погибшего на Парижской мирной конференции в 1919 году, – это эксгумация, с которой началась эта книга. Перед этим профессор Оксфорд и его коллеги приступили к другому проекту, взяв образцы из тел девяти жертв пандемии 1918 года, похороненных в свинцовых гробах в Южном Лондоне и Оксфорде. Профессор Оксфорд нашел места захоронений, попросив похоронную компанию просмотреть записи о молодых людях, умерших осенью 1918 года, и проверив свидетельства о смерти десяти человек, тела которых, вероятно, лучше всего сохранились, потому что они были похоронены в свинцовых саркофагах. В частности, одна жертва испанского гриппа, тело Филлис Берн, погребенной на кладбище Туикенеме в 1918 году, по-видимому, могло предоставить ценные образцы. «Ее семья была очень обеспеченной, – рассказывал мне профессор Оксфорд, – у них был автомобиль, что очень необычно для тех дней. Поэтому они похоронили ее в свинцовом саркофаге, помещенном в кирпичный склеп, как и подобало ее положению» [20]. В результате исследователи выразили надежду, что останки Филлис Берн могут достаточно хорошо сохраниться, чтобы предоставить образцы внутренних тканей, «которые могли бы дать жизненно важную информацию о вирусе гриппа и в теории спасти миллионы жизней» [21]. Краткая жизнь Филлис «Хилли» Берн станет пронзительной кодой
[54] к этой книге. Во многих отношениях Хилли была типичной жертвой испанского гриппа, молодой, здоровой и, как многие медсестры, пожертвовавшей своей жизнью ради победы в войне. Это было естественно для молодой женщины, которая была дочерью армейского офицера, майора Джеймса Монтегю Берна, и воспитывалась в традициях долга и службы.
Филлис Берн родилась в 1898 году и росла вместе со своими двумя сестрами, Нелли и Джесси, в большом доме в Строберри-Хилл, Туикенем, на юго-западе Лондона. У них было счастливое, беззаботное детство, пока не случилась трагедия – смерть отца от рака 17 марта 1912 года в возрасте всего сорока пяти лет [22].
Когда два года спустя началась война, Филлис и ее сестра Нелли записались в добровольческий отряд помощи и вместе ухаживали за ранеными британскими солдатами, возвращавшимися из Франции на лечение. Филлис была молода и здорова, но 28 октября она слегла с головной болью и ознобом – классическими симптомами испанского гриппа. Поняв, что она больна, Филлис немедленно покинула семейное гнездо, чтобы спасти мать и сестер от заражения. Филлис уехала жить к соседке Джанет Ньютон в Саутфилд-Гарденс, Туикенем. Через два дня Филлис умерла в доме Джанет Ньютон. Ей было всего двадцать лет [23].
Вирус гриппа невероятно умный, он постоянно мутирует, а значит, что в один прекрасный день может вернуться новая версия испанки.
Филлис была похоронена на Туикенемском кладбище, на надгробной плите высечена надпись: «В память о Филлис Хилли, старшей дочери Фанни Изабеллы Берн» [24].
В 2004 году миссис Хилари Берн-Калландер, вдова племянника Филлис, Родерика, все еще помнила, какой трагедией была смерть девушки для ее семьи. «Это была ужасная трагедия для семьи – потерять дочь после потери отца, – сказала она [25]. – Сестры очень любили Филлис. После смерти Филлис они жили очень тихо. Они так и не оправились» [26].
Когда профессор Оксфорд впервые обратился к миссис Берн-Калландер за разрешением эксгумировать тело Филлис, она призналась, что «сбита с толку» [27]. Но профессор Оксфорд объяснил, что существует большая вероятность того, что ее грудная полость сохранилась, что вирус все еще может быть там и что эта находка может помочь предотвратить новую пандемию. «Если это то, что нужно ученым, чтобы остановить любую будущую смертельную вспышку, то это нужно сделать. Я надеюсь, что после всех этих лет Филлис сможет остановить это снова» [28]. К сожалению, Филлис все-таки не смогла внести свой посмертный вклад. После эксгумации тела выяснилось, что саркофаг Филлис на самом деле не был сделан из свинца.
Так как она была похоронена в деревянном гробу, пригодных для использования образцов не было. Несмотря на это разочаровывающее развитие событий, профессор Оксфорд и его команда упорно продолжали свои исследования, зная, что решение загадки пандемического гриппа становится все более жизненно важным.
Испанский грипп убил свыше 100 миллионов человек в течение 1918–1919 годов. Как сказал мне профессор Оксфорд, мы никогда не узнаем истинных цифр наверняка, поскольку так много смертей остались незарегистрированными. Но знание нашего врага, выяснение того, чем на самом деле была «испанка» и ее потомки, жизненно важно для того, чтобы предотвратить еще одну разрушительную пандемию.
Угроза новой пандемии гриппа остается весьма реальной. «Мы похожи на вулканологов [29], – сказал в 2000 году профессор Оксфорд одному из интервьюеров. – Мы сидим на вулкане и не знаем, когда он извергнется» [30].
Угроза пандемии гриппа столь же серьезна, как и угроза теракта. По мнению профессора Оксфорда, последствия пандемии гриппа в Великобритании были бы эквивалентны взрыву атомной электростанции [31]. Поэтому полиция, персонал больниц, военные и местные власти проводят регулярные учения на случай чрезвычайных ситуаций в рамках подготовки к такому событию.
Проверяют карантинные планы, создают запасы антибиотиков, анальгетиков и противовирусных препаратов, и, что особенно важно, центры досуга и стадионы превращают в аварийные морги. Планирование – это ключ к выживанию. И даже этого может быть недостаточно: вирус гриппа, «этот умный маленький вирус!», как сказал Таубенбергер, постоянно мутирует, а это значит, что в один прекрасный день может вернуться новая версия «испанки». Еще в 2013 году AIR Worldwide Research and Modeling Group
[55] охарактеризовала историческую пандемию 1918 года и оценила последствия аналогичной катастрофы, происходящей сегодня, используя модель пандемического гриппа» [32]. В рамках этой модели было установлено, что современный испанский грипп приведет к 188 000337 000 смертей только в Соединенных Штатах [33].
