Я увидел, как побледнел гном — внутри него два страха боролись друг с другом. Страх перед кем-то, кто явно был связан с убитой, и перед могущественной спецслужбой, чьим представителем сейчас являлся я. И страх перед Надзорной коллегией победил.
— Вот не нравилось мне, что она тут шляется, — процедил гном. — Как на работу шастала, право слово.
— Куда? — быстро спросил я, прежде чем гном успел одуматься. — К кому?
— Да сняли тут одни коттедж, — отмахнулся с досадой тот. — Сразу видно, ни для чего хорошего, но не моё дело о таком думать. Поселили там девочку, прислугу кое-какую приходящую, а девочка-то и не выходит почти из дома. Вот к ней-то и ходила та девица, а сейчас при ней постоянно другая живёт.
— Девочка хоть раз покидала территорию вашего квартала?
— Да почитай и нет, раз пять всего за всё время, не больше.
— А сколько она тут уже живёт?
— Почти два года уже будет.
Это совпадало с тем, что говорил Равашоль. Выходит, его дочь здесь — в коттеджном квартале. Осталось только проверить это.
На большом стенде перед дорогой внутрь квартала висела карта, и я попросил гнома указать мне тот коттедж, где поселили девочку. Правда, осмотр ничего не дал — дом не отличался от таких же, стоящих рядом с ним, был окружён лужайкой с чахлой травой. На окнах плотные занавески — внутрь не заглянешь, но это и понятно, тут земля дорогая, улицы проходят прямо перед фасадами, мало у кого будет желание, чтобы тебе в окно пялился неизвестно кто. Живёт ли кто-то внутри, вообще понять было невозможно, а стучаться в двери я не стал. Спугнуть неожиданно повернувшуюся лицом удачу очень не хотелось.
Вовсе не осмотр дома дал мне понять, что я стою на верном пути, а то, что тем же вечером меня попытались убить.
Я сидел в конторе, окружённый облаком табачного дыма. После дела с астрийским атташе я снова начал курить и сильнее всего, когда погружался в раздумья. А подумать мне было над чем. Надо идти к Дюрану с результатами расследования и делать следующий шаг. Тот, конечно, очевиден — проникнуть в коттедж и забрать оттуда дочку Равашоля. Вот только у меня не было никаких прямых доказательств того, что девочка там, и если мы так сильно нашумим, то наш противник обязательно нанесёт ответный удар. И целью его явно станет сам анархист. К примеру, из моря могут выловить труп его дочери, а это вряд ли подтолкнёт Равашоля к тому, чтобы активно сотрудничать с Надзорной коллегией. Скорее, он замкнётся в себе и перестанет нам доверять, чего, конечно же, допускать не стоит.
Именно поэтому, вернувшись из квартала с коттеджной застройкой, я засел в конторе и обдумывал сложившуюся ситуацию. И курил при этом одну сигарету за другой. Но тут раздался громкий и настойчивый стук, который вывел меня из раздумий. А следом дверь распахнулась и в контору вошли два весьма бесцеремонных типа.
Задайся кто-то целью найти двух совершенно разных человек, он бы точно указал на эту парочку. Первым вошёл долговязый полуэльф с шевелюрой растрёпанных рыжих волос и квадратными очками на лбу. Такие носят мотоциклисты, чтобы прикрывать глаза от ветра. Второй же был крепким чернокожим человеком с гладко выбритой головой. Ладони он скрывал под чёрными кожаными перчатками, что неприятно напомнило мне об одном ажане, который, наверное, до сих пор имеет на меня зуб. Роднило моих гостей только пристрастие к синим костюмам, но даже их они носили по-разному. Чернокожий застёгнут на все пуговицы, как в прямом, так и в переносном смысле, и похож на управленца высшего звена какого-нибудь промышленного концерна. Полуэльф же галстука не носил, пиджак его застёгнут всего на одну пуговицу, а поверх лацканов его лежал большой воротник сорочки, какие вышли из моды ещё до войны. Такие носили разве что младшие отпрыски старинных аристократических родов, желающие показать и свою принадлежность к нобилитету, и в то же время поддерживать некий бунтарский дух, свойственный молодости. Правда, вряд ли рыжий полуэльф имел хоть какое-то отношение к аристократии, да и дворянскому сословию вообще. Манеры у него были самые что ни на есть плебейские, свойственные тем, кто провёл большую часть жизни на улице и далеко не в лучших кварталах урба.
— Завязывал бы ты с этим делом, — заявил полуэльф, делая пару взмахов рукой, словно пытаясь разогнать повисший в конторе табачный дым.
— Если вам некомфортно, — ответил я, оставаясь в притворно расслабленной позе, но при этом прикидывая, как бы дотянуться до пистолета, лежащего в ящике стола, — то выйдите минут на пять, я проветрю.
— Я не про дым! — рявкнул полуэльф, хлопнув ладонями по столу.
— А про что? — приподнял бровь я, нагибаясь вперёд и как бы невзначай роняя правую руку под стол.
— Не трогайте ящики стола, — по контрасту с крикливым полуэльфом чернокожий говорил нарочито спокойно.
При этом он шагнул вокруг стола ко мне, поправляя на ходу перчатки.
— А вас я бы попросил оставаться по ту сторону, — сказал ему я, — так мне комфортнее…
Дальше события начали развиваться стремительно. Одним плавным, текучим движением чернокожий оказался у меня за спиной. А следом шею пронзила острая боль, и я лишился возможности дышать.
— Мой приятель очень любит работать гарротой, — усмехнулся рыжеволосый, резко взмахнув рукой. С характерным треском в его пальцах раскрылась стальная телескопическая дубинка. — А я вот предпочитаю более современные методы.
Он почти без размаха врезал мне по рёбрам, и я содрогнулся, едва не задохнувшись. Дубинка у полуэльфа была с подвохом — встроенный электрошокер скрутил всё тело жестокой судорогой.
— Мог бы и ножом прикончить, — почти пропел полуэльф, явно наслаждающийся моими мучениями, — да только пачкаться не хочу.
Он вскинул руку для нового удара, который, скорее всего, стал бы для меня последним. Но прежде чем успел опустить мне на рёбра свою дубинку, я, преодолевая боль, оттолкнулся ногами от пола. Спинка стула врезалась в живот чернокожему, отчего тот ослабил гарроту. Вторым движением я врезал ногами по столу, впечатывая его в рыжего полуэльфа. Мы с чернокожим повалились на пол, тот не перестал затягивать гарроту на моей шее, лишь сильнее потянул на себя. В глазах потемнело, но я знал, что даже мгновенная слабость отправит меня на тот свет. Я изо всех сил ударил затылком назад и был вознаграждён стоном боли. Второй удар локтем попал чернокожему по рёбрам, тот заскрежетал зубами и ослабил-таки давление. Я смог глотнуть воздуха — в голове прояснилось.
Прежде чем чернокожий снова потянул гарроту на себя, я выдернул из брюк карманный пистолет. Он, конечно, не идёт ни в какое сравнение с обычным моим «мастерсон-нольтом», зато его легко достать и пустить в ход. Я попытался впечатать его в бок чернокожему, однако тот оказался быстрее. Он перехватил мою руку в запястье, прежде чем я успел нажать на курок. Вот только для того, чтобы сделать это, ему пришлось отпустить гарроту. То, что нужно!
Я откатился в сторону, без замаха опустил локоть левой руки на живот чернокожего, однако тот снова сумел перехватить меня. Пальцы в чёрных перчатках сомкнулись на моём плече стальным капканом. Не беда — я откинул голову и обрушил лоб на и без того разбитое лицо чернокожего. Он почти успел увернуться, но наши головы врезались друг в друга с треском. Кажется, это сломался его нос.
