Эйрик вручил Дисе подвесной фонарь вроде того, какими в городе пользовались наемные фонарщики – особые люди, которым можно заплатить, чтобы они проводили тебя до нужной двери и не дали сбиться с пути. Света фонарь давал прилично, но масла в нем было всего ничего, так что пастор спешил, высыпая из мешка соль. Потребовалось несколько раз проверить круг на предмет разрывов. Нарушение границы позволит нечисти беспрепятственно добраться до них, и там уже никакое колдовство не поможет, если имеешь дело с самим врагом рода человеческого. За кругом настал черед символов, заклинающих дьявола, которые Эйрик начертал по всем сторонам света. Делал он это так ловко, что Диса не удержалась от вопроса:
– Неужто вас такому обучали в семинарии, преподобный?
Эйрик усмехнулся уголком рта, не поднимая на нее взгляд.
– Нам, каноникам, надо быть готовыми ко всему… Сатана может явиться на порог в любой момент.
– Да, особенно если его так радушно встречают!
Пастор отложил прут, которым чертил символы, и знаком велел Дисе отойти, чтобы он мог осмотреть все еще раз и убедиться, что не допустил ошибки.
– Я не делал этого прежде, если хотите знать.
– Почему?
Он не понял тона ее вопроса и обернулся, пытаясь по лицу прочесть, насмехается она или спрашивает всерьез. Но Диса смотрела без улыбки, лишь слегка удивленно, как будто ей и впрямь было невдомек, отчего бы не призвать Сатану и не угостить его брагой, раз уж ты на такое способен.
– Почему я никогда не вызывал дьявола? Ваш вопрос ставит меня в тупик, – признался Эйрик. – Вероятно, я не из тех, кто искушает судьбу почем зря. А еще я дорожу своей душой, йомфру, она у меня одна.
– Мертвеца же вы поднимали.
Он поскреб подбородок и вздохнул. Слышали бы друзья, как он отстаивает свое благоразумие, наверняка подняли бы на смех!
– Верно подмечено. В свое оправдание повторю, что намеренно я поднял драуга лишь единожды. Точнее, случайно разбудил все кладбище, когда пытался заполучить одну очень нужную мне книгу.
– Надо думать, в ту пору вы просто еще не умели вызывать Сатану.
После того, как все приготовления были окончены, оставалось только усесться внутрь круга на расстеленное одеяло и ждать. Они устроились спиной к спине, чтобы ничего не упустить. Фонарь пришлось погасить, чтобы не жечь масло почем зря. Кто знает, когда ночью понадобится свет? Диса сидела, широко расставив колени и положив на них руки, – поза мальчика, примеряющего на себя роль мужчины. Она носила морок так долго, что временами даже Эйрик видел перед собой лишь вихрастого парнишку с дерзкой ухмылкой и вздернутым носом. Только по вечерам, когда они устраивались на ночлег, Диса снимала шапку и позволяла длинным вьющимся волосам рассыпаться по спине и плечам. Она сбрасывала с себя морок, как одежду, и будто с некоторой тоской возвращалась в девичье обличье.
Неловкость, которая сопровождала их в первые дни наедине, быстро сменилась привычкой. Эйрик читал вечерние молитвы, отвернувшись к окну или к двери, пока Диса готовилась ко сну, и засыпал, слушая ее возню в сене или на простынях. В каких бы условиях им ни приходилось ночевать, Диса никогда не жаловалась – казалось, удобство совершенно ее не волнует. Ей ничего не стоило проскакать много миль верхом, остаться голодной на целый день или прилечь на пару часов где-нибудь под деревом, если не удалось найти кров. Эйрика восхищала ее стойкость. А еще – ее невозмутимость.
Он даже чувствовал некоторую гордость за то, что в этот раз ему удалось ее поразить. От спины девушки шло ровное тепло. Через свою и ее рубашку Эйрик ощущал, как бьется ее сердце, и впервые за время путешествия внезапно успокоился. Это было не то спокойствие, которое чувствуешь, когда читаешь у себя в доме при свете свечи, а снаружи воет ветер, но скорее то, какое бывает с товарищем в дозоре: ты точно знаешь, что он не подведет и не проморгает момент, когда нужно действовать. В народе говорят, что спина твоя открыта, если у тебя нет брата.
Внезапно воздух взрезал резкий свист, и Эйрик в последний миг увидел летящую в их направлении стрелу. Он резко завалился на бок, увлекая за собой Дису. Стрела пролетела над их головами и воткнулась в ствол дерева. За первой последовала вторая, летевшая ниже, и пришлось перекатиться, чтобы увернуться от нее. Эйрик подмял девушку под себя, наваливаясь на ее жесткую напряженную спину. «Они ненастоящие!» – крикнула Диса, и в следующую секунду одна из стрел воткнулась в шаге от того места, где они лежали. Древко все еще немного вибрировало, а красное оперение словно пылало в темноте. Оба, не задумываясь, протянули руки, чтобы дотронуться до стрелы. Дерево было гладким и теплым.
Следующие несколько минут Эйрик и Диса провели, танцуя внутри круга, пока его насквозь прошивали стрелы, которых становилось больше и больше с каждой секундой. Они крутились и падали на землю, подпрыгивали и отползали… Потом оба выбились из сил и просто лежали, прижавшись к земле щеками, глядя друг на друга, пользуясь короткой передышкой. Ветер холодил спину Эйрика сквозь промокшую от пота рубашку.
– Они ненастоящие, – упрямо повторила Диса, выплевывая каждое слово. От ее резкого выдоха разлеталась пыль. – Нас хотят выманить из круга.
Это Эйрик и сам знал, но иллюзия была так хороша, что невозможно было в нее не поверить. Ни один не мог заставить себя просто встать и позволить стреле пролететь сквозь тело. Неожиданно Диса протянула Эйрику руку и накрыла его глаза. Ладонь ее была грязной и мокрой и закрывала только один глаз, другого касаясь лишь кончиками пальцев, но намерение ее стало ясно. Эйрик повторил ее жест, ощупью добравшись до глаз девушки и накрыв их рукой, ладонью чувствуя, как подрагивают веки. Диса начала подниматься первой. Рядом с ними раздался знакомый свист стрелы. Диса вздрогнула, но не позволила себе ни отбежать, ни закрыться. Для верности другую ладонь она тоже прижала к лицу Эйрика, так что его глаза оказались словно в ковшике ее пальцев. Еще одна стрела, и еще, словно их окружило целое войско…
Они долго простояли так, дрожа от волнения. Затем Диса резко отняла руки от лица Эйрика. Несколько секунд перед ним кружили цветные пятна, а затем лес вернулся на прежнее место, тихий и темный, как прежде. На грязном лице Дисы играла улыбка. Девушка сделала шаг назад и тоже заморгала.
– Придумай что-нибудь поинтереснее! – воинственно крикнула она в темноту.
И он придумал.
Следующие несколько часов они провели посреди какофонии, невыносимо терзающей слух. Лес жужжал и выл, пел нестройными голосами и скрипел деревьями, словно собирался обрушить их на головы чужаков. Но не тем, кто родился в стране троллей, бояться шатающихся стволов. Эйрик и Диса держались за руки и старались не смотреть по сторонам, а только друг на друга, представляя себя, что стоящий напротив – тяжелый якорь, за который нужно держаться, чтобы не унесло ураганом. Лишь когда перекресток осветился огненными всполохами, оба одновременно задрали головы.
В беззвездном ночном небе кружила огромная птица с пылающим хвостом и крупной головой на длинной шее. Она парила, вытянувшись всем телом, медленно покачивая крыльями, будто не летела, а плыла. От ее перьев исходил яркий рдяный свет, озаряя верхушки деревьев и чудом не потревоженный круг соли. Заметив внизу людей, птица направилась к ним, кружась все быстрее и с каждым взмахом крыльев опускаясь все ниже. Чем ближе она становилась, тем яснее должны были бы проступать ее черты, но вместо этого ее тело сжималось и таяло. Вскоре человеческие глаза уже не могли различить ни крыльев, ни хвоста, а лишь огненный вихрь, опустившийся куда-то за деревья. Все это время лес молчал. С того мига, когда появилась птица, он онемел: ни шороха листьев, ни ветра, ни скрипа стволов…
