Оправившись от боли, Диса осветила чугунную подставку, на которой покоился длинный вытянутый ящик высотой с ладонь, а длиной чуть больше ее руки от плеча до кончиков пальцев. Ящик был обтянут зеленым сукном с серебряными накладками. Сердце Дисы почему-то забилось чаще. Она осторожно протянула руку и попыталась приподнять крышку, втайне надеясь, что ящик окажется заперт и замок-трава его не возьмет. Напрасно!
На блестящей черной подкладке белели кости. Длинные и крепкие, они были такими гладкими, что Диса поначалу приняла их за заготовки для ложек или трости. Только когда свет утонул в черных глазницах человеческого черепа с пробитой в нем дырой, Диса отшатнулась, опять едва не выронив свечу, и выбежала из спальни.
Уже стоя у доски с шашками, она пришла в себя и посмеялась над собственной пугливостью. В конце концов Кристоф Вагнер не скрывал, что сам подписал договор с врагом рода человеческого. Не зря в услужении у него демон, который может принять облик хоть черного коня, хоть огненной птицы. Стоит ли удивляться, что рядом со своей постелью он держит человеческие кости в коробе? Быть может, хранит останки своего злейшего врага и каждый день перед сном торжествует, вспоминая о сладостном триумфе? Или это кости девственницы, нужные для какого-нибудь ритуала?
Еще неизвестно, из чего вырезаны эти его «лиса и гуси»! Подумав об этом, девушка достала из кармана белую круглую шашку и, не желая оставлять ее при себе, внезапно как-то по-детски испугавшись проклятия, положила на доску в самый центр – туда, где ей и полагалось быть…
* * *
После дождя сыро. Шерсть влажная. Удалось спрятаться в старое трухлявое дерево и переждать грозу. Там пахнет издохшим ежом, но она нашла только шкурку – кто-то уже постарался до нее. Лисята ждут еду.
Лес пахнет мясом.
Перьями.
Первых двух птиц – крупных и сочных, с маленькими головами на длинных хрупких шеях – она замечает на косогоре. Припав к земле, наблюдает за ними из-за склона холма. Щиплют траву. Ходят, переваливаясь. Из низины тянет ряской. Там плещется озеро. Она проделывает несколько кругов вокруг них. Убеждается, что птицы ее не видят. Ветер доносит их запах.
Первого гуся она убивает, налетая на него зубами. Второй отталкивается от земли и взлетает. Хрустит длинная шея. Пасть заливает кровь и забивают перья. Она пирует у подножия холма, выдирая крупные куски плоти. Плюется пухом. Потом дремлет. Закатное солнце греет шкуру. Надо вставать – лисята пищат в своей норе. Какая-то мысль не дает ей покоя. Должно быть, блохи, думает она, и сладостно вычесывается, трясясь и заваливаясь на бок. Спускается к озеру и пьет.
Недалеко дремлет еще одна птица. Шея изогнута, голова спрятана под крылом. Эта птица даже не успела понять, почему умерла. Мясо у нее такое теплое и нежное, что она пожирает его сразу, не донеся до норы. Вода красится красным. Темнеет. Наваливается истома. Лиса помечает место под деревом, чтобы все знали, что она тут хозяйка.
Из-за набитого брюха тяжело идти. Отдохнуть – и искать новых птиц. Их много. На одного больше дюжины. Ложится в тени дерева. Голову на лапы. В коре копошатся жучки. Плывет луна. Что-то монотонно стрекочет в траве. Почему она ушла так далеко от норы с лисятами? Что она тут ищет?
Луна скрывается за тучами, и Дису подбрасывает, точно в нее ударяет молния. Гримуар! Книга! Лес, гуси – это все морок, наваждение. А ее цель – книга. Тяжесть двух гусей никуда не исчезла. Лисица внутри подбирается. Диса пытается соображать быстро, одновременно оставаясь собой и лисой.
Она одна.
Тринадцать гусей.
Все просто: книга должна быть внутри одной из птиц! Диса и сама не сумела бы объяснить, почему ей пришла в голову эта мысль. Надо искать. Это лисица умеет. Рыскать, сновать, нюхать воздух, бежать, мягко касаясь лапами подушки из палых листьев. Она знает тропы.
Третьего и четвертого гуся она находит недалеко от реки. Птицы не сопротивляются. Теперь они – Диса и лиса – разгрызают им шеи и вспарывают животы. Ничего. Пусто. Только теплая, еще бьющаяся требуха. Они не голодны, но все равно едят.
Они были сытыми еще после первого гуся. После второго – чуть больше, чем сыты. Пресыщены. Теперь живот тянет книзу. Диса пытается объяснить лисе, что именно они ищут, но лиса понимает только, что зачем-то нужны еще гуси.
Ночь торопит ее. Кусает за лапы. Или это блохи?
Их бег уже не похож на бег. Они задыхаются. От их сопения просыпаются мыши. После следующего гуся – тоже пустого – они могут двигаться только шагом. Тошнит. Кожа на животе натянута. Внутри все крутит. Диса пытается убедить лису не есть жертву. Достаточно вспороть ей чрево и проверить, нет ли там книги. Лиса соглашается. Но следующего гуся они все равно съедают, разгрызая кости.
Лисе плохо. Останавливаются через каждые два шага. Душно. Ветер несет запах тухлятины. Они ложатся. Муравьи ползают по их лапам и хвосту, забираются в уши. Во рту солоно. Гусь не спеша проходит прямо у них под носом. Ему не страшно. Он видит лису. Они лежат так неподвижно, что птица принимает их за дохлых. Из зловредности подходит ближе и щипает за шерсть. Они окружают, подсказывает Диса. Чтобы «закрыть» лису, нужно восемь гусей – и лиса проиграла. Еще две птицы опускаются на ближайшие ветки. Те прогибаются под их весом. Может, гуси тоже кого-то съели? Например, лису.
Ей нужна книга. Она точно где-то здесь.
Просто головоломка. Они на доске для игры.
Один из гусей задевает их уши крылом. Больно. Они тявкают, но этого недостаточно, чтобы отпугнуть злых птиц. Внутри одной из них – книга. Живот так переполнен, что Дисе кажется: он вот-вот лопнет.
Они ложатся на бок, вытягивая лапы. Они надеются, что удастся облегчиться, но еда комом лежит в животе, не желая сдвигаться. В ребра упирается что-то острое. Над головой хлопают крылья. Достаточно выпотрошить правильного гуся.
Вскрыть его и найти искомое. Оно где-то внутри, Диса все еще это чувствовала.
Внутри гуся.
Почему гуся? От неожиданной мысли она открывает глаза. Перед ними – белые перья. С чего она взяла, что то, что им нужно, спрятано в гусе? На доске тринадцать птиц и одна лиса. Что, если книга – внутри нее? Она вонзает когти в переполненное брюхо и нащупывает внутри что-то твердое. Когти совсем не острые. Они не предназначены, чтобы разрывать на части. Сперва она не чувствует боли. Потом чувствует. Визжит и тявкает. Из нее вылетают гуси, колотя крыльями по ребрам. А вслед за ними вываливается гримуар. Он открывается на той странице, где нарисована птица.
И лиса.
* * *
Диса не помнила дорогу от Лейкореи до постоялого двора, где дожидались привязанные лошади. Выход из морока дался ей тяжелее самого морока – она стояла у доски, прижимая к себе книгу. Ее колотило, холодный пот просочился сквозь кофту. От мелких струек, стекавших по позвоночнику в штаны, тело сводило судорогами. Пальцы, стиснувшие книгу, не разгибались. Так она потом и бежала по улицам, обнимая обеими руками гримуар.
