Так что, если говорить о «больших результатах» ПРЕС, то кроме политической амнистии нам в актив надо еще записать первую редакцию федерального закона о местном самоуправлении, создание в Госдуме Комитета по местному самоуправлению и Комитета по делам Содружества Независимых Государств.
Помнится, партией власти с 1991 года журналисты называли «Демократический выбор России». Потом так стали называть и ПРЕС, и все последующие организации государственнической ориентации.
Оглядываясь назад, можно сказать, что в 1993 году сам собой получился этакий прототип, самые первые наметки двухпартийной системы — сильно справа «Выбор России», у центра — мы. Власть себя стала чувствовать покрепче, ведь понятно, что на двух ногах стоять всегда удобнее, чем на одной.
Но вслух о проекте двухпартийной системы заговорили только в 1995 году. Кстати, движение «Наш дом — Россия» создавалось по образу и подобию ПРЕС, просто наши консервативные идеи частично пересказали своими словами. А вот как получилось это знаменитое: «Черномырдин справа, Рыбкин слева, Ельцин посредине», расскажу чуть поподробнее.
Как Ельцин хотел ввести многопартийность, ему предложили две партии, но опять получилась КПСС
История с первым проектом создания двухпартийной системы оказалась политическим курьезом. Нет, в основе всё было очень серьезно, красиво и эффективно. Но сценарий испортил сам Борис Николаевич — не из вредности, а просто так вышло.
Дело в том, что он, как истинный, природный демократ, очень хотел многопартийности. Но Ельцин же одновременно был начальником, управленцем. А потому с той же силой всякое несистемное, бесконтрольное «гуляй-поле» не выносил. Мучился.
Что же касается меня, то я и в то время, и сегодня твердо уверен, что России много партий не надо — достаточно создать двухпартийную систему по примеру Европы и США. А еще лучше, как иногда говорят политологи, было бы иметь две с половиной партии. То есть партию власти, системную оппозицию и что-нибудь миленькое, симпатичное, политически безобидное, но яркое, вроде партии зеленых. Как говорится: чисто для баланса.
И вот когда в Госдуме I созыва председателем стал Иван Петрович Рыбкин — из Аграрной партии России, формально левый, близкий к КПРФ, но по взглядам — европейский социал-демократ, умный и достаточно гибкий, я решил, что можно сделать нормальную двухпартийную систему.
Прежде чем нести эту идею исстрадавшемуся по многопартийности Ельцину, мы со товарищи положили всё на бумагу, материализовали в проект. Предполагалось, что правую «партию власти» возглавит Виктор Степанович Черномырдин — как председатель правительства, а левую партию, «партию оппозиции», — Иван Рыбкин.
Почему именно эти двое? Потому что в нашей стране построить партию с нуля невозможно. Нужно быть уже «кем-то», чтобы в короткий срок реально выстроить партийный механизм. Нужны фигуры, за которыми стоят даже не большие деньги, а серьезные государственные структуры. Иными словами, нужны политические тяжеловесы.
Поскольку парламентские выборы 1995 года приближались, времени на размышления и болтовню фактически не осталось. Провели переговоры с Черномырдиным и Рыбкиным. Получили от обоих принципиальное добро. И я отправился с этим вопросом к тому, кто все решал. К Борису Николаевичу Ельцину.
Президенту конструкция страшно понравилась. Он начал задавать массу вопросов, покрутил всё и так, и этак, рассмотрел со всех сторон, влез во все детали, разве что на зуб не попробовал. Как говорится, во все темные углы заглянул: не завалялось ли там чего неправильного. Как он ни пробовал на излом, получалась стабильная, нормально функционирующая система, похожая на то, что имелось во всех цивилизованных странах.
В результате идеальность модели ее и погубила: Борис Николаевич так загорелся проектом, что полностью проигнорировал мою последнюю фразу. А просьба у меня к президенту была только одна: «Борис Николаевич, проект надо запустить, но вслух об этом ничего не говорить — нигде, никому и никогда».
Но уже на следующий день, выступая по телевизору, Борис Николаевич (тот самый, который поклялся молчать), громко — на всю страну — заявил: «А мы тут создаем два политических объединения: партию Черномырдина — справа, а партию Рыбкина — слева. Будет у нас двухпартийная система, цивилизованный парламент…» Да еще пояснил специально для особо непонятливых, что двухпартийная система позволит «обрубить экстремистов с флангов» и создать в Думе «здоровый центр».
В общем, всё открыто рассказал, как на духу. Хорошее качество — открытость. Но на отличном проекте был поставлен крест.
Нет, конечно, проект покатился дальше — «Наш дом — Россия» и Блок Ивана Рыбкина пошли на выборы и получили места. Но от модели с реальной двухпартийной системой ничего не осталось. Как печально говаривал Виктор Степанович Черномырдин, оглядывая дело рук своих: «Какую партию ни возьмемся строить — все у нас КПСС получается».
Да и сама идея российской многопартийности так и не реализована до сих пор. По названиям партий много, а по факту — не партии. И в отсутствие партий и нормальной политической конкуренции наши политическая ситуация, политический климат и атмосфера приобретают довольно причудливые черты.
Но неужели же у нас так всё безнадежно?
Думаю, что шансы, конечно, есть.
Понятно, что реальная многопартийность не может возникнуть в один день и сразу. Ни по указу, ни даже путем записи в Конституцию. Опыт также показал, что даже с самыми продвинутыми «проектными технологиями» многопартийность сверху у нас тоже не получается.
Есть только один путь: правовые стимулы и время.
Один из наиболее эффективных стимулов, способных помочь рождению реальной многопартийности, — это избирательное законодательство. Именно поэтому мы с Сергеем Сергеевичем Алексеевым записали в Конституции, что половина Государственной думы избирается по партийным спискам, а половина — по мажоритарным округам.
Выборы в парламент страны, общенациональные выборы по партийным спискам — это был реальный шаг в сторону многопартийности. А еще мы зафиксировали в самом первом законе о выборах президента, что кандидатура президента может выдвигаться только от всероссийской партии. Да, это ограничивает права трудовых коллективов, профсоюзов, групп граждан, но, если мы хотим многопартийности и политической системы, функционирующей на основе конкуренции, это просто необходимо было записать.
И кстати, есть еще один стимул, который, если будет реализован, окажется наиболее эффективным. Это переход к модели правительства парламентского большинства. Такая модель абсолютно не требует менять Конституцию. Достаточно, если президент введет политическую традицию, по которой будет предлагать на пост премьера кандидатуру от получившей на выборах большинство партии или коалиции партий. Просто надо дописать в федеральный конституционный закон о правительстве и в регламент Государственной думы зеркальные строчки о том, что глава государства представляет в Государственную думу для утверждения на пост председателя правительства кандидатуру от победившей на выборах партии.
