Конституции СССР 1924 года и РСФСР 1925 года пропускаем.
Дальше идет «сталинская» Конституция СССР 1936 года. Ее автором называют Николая Ивановича Бухарина
, который, конечно, к Ростову отношения не имеет. Но по факту проект был результатом коллегиальной работы двенадцати подкомиссий, и мне говорили, что один из разделов — про судебную систему — подготовил-таки кто-то из выпускников Ростовского университета.
Интересно, что тринадцатую комиссию — редакционную — возглавил лично Иосиф Виссарионович Сталин. Он действительно сам каждую статью проекта правил, комментировал на полях, рисовал цветными карандашами, сравнивал с разными документами. Это вам не Ельцин в 1993 году. Этот каждую формулировку с карандашом лично проверил.
Кстати, идеи Сталина сильно нам аукнулись в девяностых. Особенно одна, которую он тянул за собой еще с Конституции РСФСР 1918 года. Тогда Рейснер со Сталиным схлестнулись по вопросу о принципах федеративного устройства.
Рейснер предлагал строить федерацию не по национально-территориальному, а по хозяйственному принципу, но встретил жесткий отпор Сталина. В результате позиции Сталина, не получившего даже среднего образования (был изгнан из духовной семинарии), были положены в основу Конституции.
В 1918 году было записано, что РСФСР «учреждается на основе свободного союза свободных наций как федерация Советских национальных республик» с правом на самоопределение и свободный выход. Это — то самое право на сецессию, которое кочевало из текста в текст и в конце концов ускорило гибель СССР.
И в 1936 году Сталин защищал свою идею фикс. Ругал тех, кто предлагал «исключить вовсе из проекта Конституции (1936 года) 17-ю статью, говорящую о сохранении за союзными республиками права свободного выхода из СССР». Говорил: «Я думаю, что это предложение неправильно и потому не должно быть принято Съездом. СССР есть добровольный союз равноправных Союзных республик. Исключить из Конституции статью о праве свободного выхода из СССР — значит нарушить добровольный характер этого союза»
[73].
Так что распад Советского Союза — это не Ельцин. Эту мину заложил еще Иосиф Виссарионович Сталин. Понятно, что не он формулу сецессии изобрел, а просто воспользовался идеями теоретиков марксизма-ленинизма. Но это именно он записал такой принцип в российскую, а потом и советскую Конституцию.
Я читал стенограммы 1918 года, где Рейснер чуть ли не кричит (тогда еще можно было критиковать Сталина), что если мы это запишем, то совершим колоссальную ошибку. Но надо сказать, что в те времена Сталин публичной дискуссии старался избегать. Если на заседание конституционной комиссии приходил Рейснер, Сталин не приходил. Появлялся только после ухода Рейснера, а поправки свои присылал в основном письменно. Рейснер волновался, убеждал, что если эти идеи в Конституцию записать, то Россия останется без морей и портов. И в итоге оказался прав. Именно это и произошло в 1991 году. Вот таким боком вышло нам сталинское «право наций на самоопределение вплоть до отделения».
Еще один выпускник юрфака Ростовского университета Александр Евгеньевич Бовин
оказался причастным к подготовке сразу двух проектов: непринятой «Хрущёвской» Конституции 1964 года и принятой «брежневской» Конституции СССР 1977 года. Я с ним был лично знаком с начала 1990-х и часто встречался.
В 1960-х он вместе с известным юристом и политологом Фёдором Михайловичем Бурлацким
подготовил для Хрущёва записку, где предлагалось введение поста Президента СССР, советского парламента, заседающего постоянно, а также суда присяжных. В одной из своих книг Бурлацкий так описал реакцию Никиты Сергеевича при обсуждении этой записки на Президиуме ЦК КПСС: «Здесь какие-то мальчишки хотят переместить меня с поста предсовмина и назначить председателем Президиума Верховного Совета СССР».
Попенять «мальчишкам» попенял, но в целом записку одобрил. Правда, проект так и доделывали до самого момента освобождения Хрущёва от работы «по собственному желанию».
Получается, что в первый раз сюжет об институте президента возник как раз в хрущёвском проекте. Кстати, в нем же впервые появилась формулировка о том, что КПСС действует в соответствии с Конституцией СССР. Я думаю, Хрущёва и отстранили вот за такие либеральные штучки.
После Бовин вошел в группу, которая писала проект Конституции 1977 года. Вместе с ним там работали Владимир Николаевич Кудрявцев (директор Института государства и права АН СССР), Анатолий Иванович Лукьянов (на тот момент — сотрудник ЦК КПСС), международник Вадим Константинович Собакин
, административист и теоретик права Борис Михайлович Лазарев
, а также директор ВНИИ советского законодательства Иван Сергеевич Самощенко (кстати, уроженец Ростовской области)
.
Тот факт, что Бовин был автором текста брежневской Конституции, подтверждает не только Фёдор Бурлацкий, но также народный депутат СССР Иван Лаптев
— известный советский журналист, главный редактор «Известий». Он вспоминал, что ни один тезис не выходил за пределы дачи, на которой писалась новая Конституция, пока по нему не прошлась «железная бовинская рука». «Влияние Бовина на текст последней советской Конституции невозможно переоценить. Достаточно прочесть ее преамбулу, чтобы убедиться в этом, — от первого слога до последнего всё там написано Бовиным, и никто не смог ничего изменить в его тексте»
[74].
Ну и наконец, я — выпускник юридического факультета Ростовского государственного университета 1978 года, соавтор действующей Конституции Российской Федерации.
Является ли «Ростовский конституционный парадокс» исторической случайностью? Думаю, что нет. Дело в особенностях истории Дона: я уверен, что материальная основа определяет сознание.
Ведь Дон исторически — это территория свободы. У нас никогда не было крепостного права. Донской характер — это изначально свобода и независимость. Даже пословица про донских казаков есть: «Пусть без штанов и рубашки, зато при ружье и шашке».
На донской земле изначально был очень сложный социальный и межнациональный замес населения, уникальный жизненный уклад, основанный на сочетании индивидуализма и взаимовыручки, который требовал понятных и справедливых правил поведения для свободных людей. Отсюда такое стремление четко и понятно закрепить границы должного во взаимоотношениях друг с другом, права каждого человека.
А если вспомнить переехавший к нам Варшавский университет, то не будем забывать и о влиянии польского конституционного опыта. Первая европейская конституция появилась в Польше — 3 мая 1791 года. Решения в польском сейме XVIII века принимались только консенсусом.
Справедливые и четкие правила нужны только людям свободным и свободолюбивым. А что такое правила поведения? Это какой-то текст. И поэтому у нас всегда пытались написать если не конституцию, то устав какой-нибудь. Свой — ростовский. Так потихоньку и до российской Конституции добрались.
