Кэсси стиснула зубы. Так было уже не в первый раз. Причиной мог стать любой из соседей, кто оставлял гнить остатки пищи, горы немытой посуды, картонные коробки из-под еды с доставкой на дом. Они жили в свое удовольствие, вместе с вредителями, которые расползались по стенам всего дома. Потребуются недели и бесконечные телефонные звонки, чтобы домовладелец принял меры. А пока она достала из-под раковины липкие листки, оставшиеся со времени последнего нашествия. Микроволновка, тостер, чайник – все это их излюбленные горячие точки. Отсюда и тараканий чай.
Реклама на планшете закончилась, и на экране, на рабочем столе, опять появилась фотография племянника и племянницы. Сосед переключил радиостанцию: хардкор по всем направлениям, настойчивый и пронзительный, как приступ панической атаки. Двести ударов в минуту обрушивались на хлипкую стену так, что звук проходил сквозь нее, будто стены и в помине не было. И все же внутри стены оставалось место для жизни, для пока еще крохотных насекомых, которые размножались, чтобы распространиться по всей округе.
Сначала в голове, потом вслух, она отрепетировала новую фразу.
Мне очень понравилась прошлая ночь… Я отлично провела время прошлой ночью… Мне было очень хорошо с тобой…
Сделала новый выбор, легкий выбор; прокрутила контакты на экране и тут же, не откладывая, позвонила.
– Льюис? – Она улыбнулась. И услышала, как потеплел ее собственный голос. – Да, я тоже… правда, отлично.
Глава шестая
Ее притягивала мысль о его квартире – его большой, чистой, уютной квартире, а также о его кровати, его руке на ее бедре, тепле от его тела на ее спине. Хотя, когда он предложил приехать к ней, она почти согласилась, просто чтобы увидеть его лицо, ощутить жуткий контраст с ее унылым домом-коробкой, единственным магазином, постоянно закрытыми стальными жалюзи, и общей ванной комнатой. Но от такой реакции у нее могла возникнуть неприязнь к нему, а обида совсем не относилась к тем чувствам, которые ей хотелось переживать сейчас.
Он встретил ее тактичным поцелуем в щеку, средним между тем, как приветствуют друг друга друзья и соседи по постели.
– Добро пожаловать обратно! Давненько не виделись.
– Да уж часов двенадцать. Даже сомневалась, что узнаю тебя.
Он закрыл за ней дверь.
– Есть хочешь?
– Могу поддаться искушению.
– Надеюсь, так и будет. Так есть хочешь или нет?
Насмешливо прищурившись, она только покачивала головой, пока он вел ее на кухню. Сегодня он был другим и нравился ей. Более прямой, менее сложный. Трудно представить, что он мог сказать что-то вроде «Я не готов».
– Рад, что у тебя хорошее настроение, – сказал он, – хотя я ожидал совсем другой реакции.
– Льюис, я смеюсь вместе с тобой. А не над тобой.
Он пожал плечами:
– Все в порядке, переживу. Я собирался приготовить пасту. Обычные лингвини, с голубым сыром и грецкими орехами. Как тебе такой вариант?
Очень даже вариант. Последнее, что стряпала она, была лапша быстрого приготовления и кусочек тоста.
– Звучит неплохо. Нужна помощь?
– Просто посиди со мной на кухне.
Она наблюдала, как ловко он управлялся у кухонной стойки, и думала о том, как все неожиданно получилось. Как быстро она почувствовала себя с ним легко. По дороге сюда Кэсси пробиралась по асфальту, покрытому колдобинами. Асфальт скукожился и потрескался, словно на поверхность пробивалось что-то живое. Проезжая по набережной вдоль канала, покрытого зеленой слизью, нарушенной только пластиковыми пакетами и тележками для покупок, она видела чуть ли не на каждой скамейке мужчин, заливавших свое мертвое время таким количеством сидра, что хватило бы на целую вечеринку. На участке дороги под мостом, колонизированным местными юнцами, она получила от них пару ударов камешками, прежде чем оказалась на безопасном расстоянии. И вот, наконец, добравшись до квартиры Льюиса, она попала в более спокойный и добрый мир. По́зднее солнце согрело потертое дерево стола. Вода закипела, по кухне поплыл запах макарон, окна покрылись паром, рассеивая свет. Еще приятнее было то, что еду для нее готовил кто-то другой. Она уже забыла, когда в последний раз кто-то готовил для нее. Понимала, что к такому образу жизни нельзя привыкать, нельзя слишком расслабляться. Но, находясь здесь, она собиралась насладиться этим в полной мере.
Льюис рубил мясо, стоя к ней спиной.
– Как прошел рабочий день? – поинтересовался он. – Кстати, где ты работаешь?
– В университете… один из скучных администраторов, я… Ой! – На стол, прямо рядом с ней, с глухим звуком шлепнулось нечто, появившись буквально из ниоткуда. Комок рыжего меха. И бешеный взгляд подходящий.
– Ну что, явилась? Это Пита. Разве вы не познакомились вчера?
– Похоже, что нет. – Рыжее существо все подобралось и сузило глаза. Чувствуя себя неловко, Кэсси отвела взгляд. – Ты серьезно назвал своего кота Питером? Обычно так котов не называют.
– Нет же, Пи-та. И это девочка.
– Ладно. Пита… как плоский пресный хлеб? По-моему, такая кличка еще более странная, нет?
– Пишется как пита, в смысле хлеб, но не поэтому. Это аббревиатура. Расшифровывается, как «заноза в заднице»
[11]. – Ого, ничего себе. Говоришь, что чувствуешь. – Кэсси неуверенно подняла руку, собираясь погладить кошку. Осуждение – вот что она прочитала в безжалостном взгляде Питы, который, казалось, говорил, что ей всё известно и всё это она осуждала. Выгнув спину, кошка повела ухом и на секунду повернулась к Кэсси сморщенным задом под помахивающим хвостом. А затем тяжело спрыгнула на пол.
– Обычно она дружелюбная, – заметил Льюис, возвращаясь к готовке.
Он обжарил грецкие орехи. Слил воду из кастрюли с макаронами. Натер сыр. Выложил все на большую тарелку, перемешал и поставил на стол.
– Оливковое масло. – На столе появилась изящная керамическая бутылочка. – Соль, наверное, не нужна, там же голубой сыр, но… на всякий случай. – Маленькая солонка из того же набора. Два стакана воды.
– Выглядит великолепно. Пахнет замечательно.
Льюис поднял стакан:
– За твое здоровье!
Вода, из-за нее.
– Слушай, ты можешь не пить, если хочешь. Ну… если ты не привык так делать за обедом. И сейчас пьешь воду только из-за меня.
Он пожал плечами:
– Иногда я и так делаю. Не всегда. А ты теперь никогда, я правильно понял?
– Проще остановиться полностью. По правде говоря, ничего в алкоголе особенного нет, как можно было бы предположить. – Она принялась за еду. – Знаешь, у некоторых в группе выздоровление напоминает их ребенка – постоянно нуждается в защите, питании и заботе. Они не сводят с него глаз. Неважно, какая проблема – алкоголь или наркотики, оно все равно остается в их жизни главным.
