– Хочу слушать только твой голос.
– Это меняет дело. Обычно ты не хочешь.
– Ну, здрасте! У меня это отлично получалось, ты же всегда говорила, что я хороший слушатель.
– Конечно. Раньше – да, в последнее время – нет. Зато с тобой так классно разговаривать, просто первоклассно. – Она говорит именно то, что и имеет в виду, и при этих словах он прямо светится, солнечно-ярко, и они оба сияют, восхищенные.
– Скажи еще что-нибудь приятное.
– Я люблю тебя?
– Да.
– Теперь твоя очередь: скажи что-нибудь приятное.
– Гм… Ты самая красивая вегетарианка из всех, кого я знаю.
Она в шутку ударяет его.
– Вегетарианка ты или нет, но ты для меня единственная. Слушай, помнишь тот раз… наверху, у водопада?
– Летом, – сказала она. – А может, и нет, просто в моей голове всегда лето. Позднее лето.
– Вполне подходит. Должно быть достаточно тепло, чтобы мы могли снять одежду.
– Идем туда сейчас?
– Идем.
Дождь прекращается. Вместо него вода смеется, вода падает.
– Как хорошо. Еще приятнее, чем было.
– Помнишь ветки? Шершавые. И я заставила тебя спуститься.
– Я был джентльменом.
– Вот, пожалуйста: перина для джентльмена.
– Весьма признателен. Ради тебя я согласился бы и на каменное ложе…
– Я умею делать камни. Если ты этого хочешь.
– Нет, спасибо, я оставлю себе это ложе, из чего бы оно ни было. Ложе из облаков, ложе восторга…
– Ты играл в футбол? – Синяк. Еще синяк. Она указывает на них: на тот, что на его бицепсе. Один на бедре.
– Ну, можно и так сказать. Тебе нравится, когда я в синяках?
– Не то чтобы нравится… Возможно, они делают тебя более настоящим.
Он отстраняется.
– Кэсси, разве я могу быть ненастоящим? Разве ты не веришь в меня? Эй, ты же не собираешься плакать? А?
– Нет, если ты этого не хочешь.
– Определенно не хочу. Слезы прочь. Так-то лучше.
Он целует ее веки, потом губы.
– Алан, я верю в тебя. Это в другого тебя я не верю.
– Он… давай не будем говорить о нем. Давай некоторое время не будем говорить вообще. Угу?
– Угу.
Глава одиннадцатая
Голос Льюиса доносился откуда-то сверху. С вершины холма.
– Вид… просто потрясающий!
Ей не хватало сил, чтобы крикнуть ему в ответ, даже не могла поднять руку и помахать. Езда вверх по склону вымотала ее окончательно; ее костотряс никогда бы не справился, но этот горный велосипед был настоящей отрадой: сильный, с хорошей амортизацией, он побеждал холмы на раз. Она не спрашивала, откуда он взялся, этот Norco с небольшой блестящей рамой фиолетового цвета, спрятанный в шкафу у него в прихожей. Требовалось только подкачать шины и нанести на цепь немного смазки. Наверное, остался от его бывшей девушки или бывшей соседки по квартире, одно из двух, но Льюис не вдавался в подробности, а Кэсси не собиралась расспрашивать. Позволяя ему хранить свое прошлое от вмешательства посторонних, она оберегала от вторжения свое.
Она рванула вверх по склону, перепрыгнула рытвину, наполненную грязной жижей, и вся устремилась вперед, теряя высоту, а затем бросила вес на педали, продвигаясь вверх по склону холма. Она вся отдалась действию: мышцы горели, а легкие задыхались. В голове не осталось ни одной мысли, пока она продвигалась по тропе, сосредоточенно стоя на педалях. Последний солнечный день. В любой момент погода могла измениться, что нередко случается в начале июля: к завтрашнему дню прогноз обещал дождь. У Льюиса нашлось свободное время, а у нее не было срочных заданий. Ничего неотложного. Она предложила ему устроить день отдыха; за месяц их знакомства они почти не покидали квартиру. «Не то чтобы мне не нравилась твоя кухня, – сказала она, – и, конечно, твоя спальня, но можно же провести некоторое время вместе вне этих четырех стен».
Она надеялась, что он наконец рискнет познакомить ее с кем-нибудь из своих друзей. Ну не ей же устраивать вечер с Харри или Николом! Но он выбрал велосипедную прогулку и только вдвоем. Сказал, что в будний день холмы будут в их полном распоряжении… и оказался прав. Несколько человек выгуливали собак, навстречу попалась группа пешеходов с палками для скандинавской ходьбы и с рюкзаками, – вот и все, кого они встретили.
Она принялась крутить педали более энергично, ноги горели. Устремляясь к вершине холма, забыв о трудностях этого подъема.
– Ух ты! – только и смогла она выдохнуть, перегнувшись через руль. Грудная клетка судорожно вздымалась, пытаясь восстановить дыхание. Перед ними расстилалась зеркальная гладь озера, отражая синеву неба. Никакой ряби. Идеальная водная поверхность. Солнечные лучи касались ее, вспыхивая белым светом.
– Ты умеешь плавать? – спросила Кэсси. – Хотел бы поплавать тут?
Льюис указал на знак «Опасно».
– Купаться запрещено. По-видимому, может затянуть под воду.
– Но… так тихо… Как, по-твоему, люди все равно здесь купаются?
– Даже не сомневаюсь. Наверняка дети прыгают на спор. Взрослые приходят, прихватив пива, и в какой-то момент им начинает казаться, что поплавать в озере – отличная идея. Сам никогда не видел, но… много раз видел, как в этих местах ловят рыбу.
– В озере водится рыба?
– Похоже, парни с удочками именно так и считают. Готова перекусить?
Они оставили велосипеды на вершине склона и пошли к воде. Их сторона водоема защищена; чуть дальше ветер колыхал траву. Распластавшись, Кэсси упала на спину в траву. День выдался не жаркий, но она вся горела после часа езды на велосипеде. Она закрыла глаза и подставила лицо ветерку. Тем временем Льюис распаковывал корзинку. Бутерброды. Яблоки. Шоколад. Чай.
Кэсси приоткрыла один глаз.
– Вода есть?
Он протянул ей флягу с водой, и она села, чтобы попить. Дыхание более-менее восстановилось. Она пила и не могла напиться, пока фляга не опустела наполовину, затем взяла бутерброд, внезапно почувствовав сильный голод.
– Даже не верится, – сказала она между двумя глотками, – я никогда раньше не была здесь.
– Твоему велику пришел бы конец ровно через пять минут!
– Не, ну, даже пешком… Ты часто бываешь здесь?
– Часто ли я бываю здесь? – Льюис улыбался. – Да. Бывал. Хотя прошло уже много времени с последнего раза.
– Слушай! – Кэсси наклонила голову, и Льюис вопросительно поднял брови. – Точно! – воскликнула она. – Эта тишина… она идеальная. Словно она выше всего мира. Как во сне. Но это же не сон, да? Мы же не спим?
