– Элла, не мешай…
– Все в порядке, – говорит Кэсси. – Она не мешает. Нисколько.
Мэг улыбается, и от этой улыбки у нее вокруг глаз появляются морщинки. Улыбка расплывается так широко, что кажется, будто приподнимает даже уши.
– Ты неплохо поспала.
Так ли? Кэсси пытается вспомнить. Она находилась в машине… сеанс Игры Воображения, а затем…
Мэг словно слышит ее невысказанный вопрос.
– Твой друг… он привез тебя. Позвонил, очень сильно волновался, и я сказала: «Вези ее прямо сюда, здесь мы присмотрим за ней». Мы все очень беспокоимся. Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо. – Кэсси проверяет свой ответ, «сканируя» себя на предмет повреждений, потерянных данных, ухудшения любого рода. Она чувствует, как по телу пробегает дрожь, долгая, теплая и приятная. Движения головы и шеи, изгиб плеч и размах рук плавные, и все другие суставы, мышцы и сухожилия расслаблены, будто совсем недавно смазаны массажным маслом. – Просто отлично, – подводит она итог проверки.
Элла стоит теперь на кровати и чуть-чуть подпрыгивает на матрасе.
– Элла, слезай, – говорит Мэг. – Пусть Кэсси придет в себя!
– Но сначала, если хочешь, можешь обнять меня. – Кэсси протягивает к ней руки, раскрывая объятия. – Ты такая милая.
Племянница приземляется у нее в объятиях. Прижимается щекой к щеке Кэсси, и ее губы издают хлюпающий звук. От нее сладко пахнет спреем, который Мэг наносит на ее непослушные волосы.
– Ой, еще и поцелуй! Спасибо, моя дорогая!
– Ну, ладно. – Мег подходит и становится рядом с ними. – Давай-ка, помоги мне приготовить завтрак для тети Кэсси, хорошо?
А Финн… Кэсси уже собирается поинтересоваться, где он, но тут замечает племянника у двери.
– Ты что, стесняешься? – спрашивает она.
Мальчик мотает головой, и слишком длинная челка падает ему на глаза.
– У тебя было оружие? – задает он вопрос в ответ.
– Оружие? Когда?
– В бою. Мама сказала, что ты сражалась с кем-то, кто гораздо больше тебя, и поэтому так долго не приходишь в себя.
Кэсси смотрит на Мэг, которая качает головой.
– Ну-ка, иди сюда, я тебе все расскажу. – С этими словами она похлопывает по одеялу – по свободному месту рядом с ней, и Финн запрыгивает на кровать. – У меня было не обычное оружие, – произносит она тихим голосом, каким сообщают тайны, – а набор приказов. Или специальных команд.
– Что, как заклинание? – Он недоверчиво смотрит на нее, зная, что так не бывает.
– Гм… типа того. Скорее, как команда, которую ты отдаешь своему компьютеру.
Мэг прерывает сестру, и ее голос звучит серьезно.
– Кэсси очень храбрая. Поэтому она победила.
Кэсси бросает на нее вопросительный взгляд: «Значит, сработало? Лекарство подействовало?» Она не может поверить, что забыла спросить об этом. Она должна была задать этот вопрос самым первым. Но потом до нее доходит: она и так уже знает ответ. Она чувствует его, внутри себя. Там, где были тоска, потребность, стремление к подключению, теперь все завершено.
– Моя храбрая сестренка, – говорит Мэг.
Несколько секунд кровать держит всех четверых, обнимающих друг друга. Затем Финн вырывается из объятий, и Элла следует за ним. На мгновение Кэсси задерживает сестру, волосы Мэг щекочут ей нос.
– Ладно, теперь я действительно позволю тебе встать. – Мэг мягко отстраняется. – Но не торопись. Завтракаем, как только будешь готова.
Мэг приготовила для нее одежду, аккуратно сложив ее на сундуке, том самом, который раньше стоял у них дома в комнате для гостей. Она не помнит, как он перекочевал к Мэг, и может поклясться, что в конце концов он оказался на витрине магазина Бетани, мимо которой она проходила из недели в неделю, пока наконец его не продали кому-то, – потеря и облегчение в равной мере. Их старая лошадка-качалка, Браун Бьюти, с потертой подлатанной шерсткой, тоже здесь, спряталась в углу… И даже ковер ей знаком: концентрические круги в зеленых, коричневых и желтых тонах, как на их детских фотографиях.
Она натягивает джинсы, жесткие после стирки. И свою старенькую футболку с надписью на спине «Улыбайся и беереги». Она надевает ее через голову и читает спереди перевернутые слова: «Счастливые будни прекрасно». В самом низу этой стопки – пушистая шерстяная вещь всех оттенков оранжевого. Кардиган их матери. Кэсси подносит кардиган к лицу и зарывается в его мягкость. Еще можно уловить едва заметный запах ландыша. Она надевает кардиган, но никак не может отыскать пятно, ставшее причиной их ссоры с Мэг.
В кухне, со своей семьей, она ест нежнейший, необыкновенно желтый омлет. От одного вида апельсинового сока, невероятно яркого в лучах солнца, ее заполняет ликование. По радио передают новости – предупреждение об ухудшении ситуации с прибылью IMAGEN, об увольнениях и отставках на самом высоком уровне. «Морган, – думает она, – наверняка это Морган подняла шум, наконец-то решившись все исправить».
Мэг, похоже, догадывается, о чем она думает.
– Это из-за тебя, да? – спрашивает ее сестра. – Тут точно не обошлось без тебя.
– Теперь все кончено, – отвечает Кэсси. – Давай выключим новости. И послушаем музыку.
Финн и Элла хотят печь пирожные и уже ищут в шкафах кухонные принадлежности и продукты. А Кэсси пьет из стакана солнечный свет и хочет пойти на улицу.
– Как насчет прогулки в парке? – задает она вопрос. – А пирожными можем заняться днем.
Дети полны энергии и весь путь до «Хорошего парка» проходят сами, без жалоб. Когда они переходят дорогу, в каждой руке Кэсси уютно устраивается по маленькой ручке.
Парк насыщен светом: небо – высокое, мерцающее, голубое, трава – сочная, густая, зеленая, парк развлечений – такой же оживленный и яркий, каким Кэсси видела его. Ветер гладит верхушки деревьев, колышет листья. Картаво воркуют голуби. Качели, горка, карусель… за ними фургончик с мороженым играет мелодию Крысолова
[25], и Кэсси покупает каждому по леденцу. Отдает свое шоколадное мороженое Финну, когда тот уронил свое. Да и в любом случае она не любит шоколадное мороженое, потому что шоколад остается слишком холодным и не тает, а во рту остается привкус мучнистого жира.
На обратном пути она везет Эллу на спине. Радуется, что эта маленькая обезьянка, ее племяшка, прижимается к ней, обхватив за шею. Вес у нее в самый раз.
Внизу чудесные пирожные отправились в духовку. Кэсси сидит на кровати с планшетом в руках. Она готова бороться, чтобы получить информацию, готова нагло врать, притворяясь тетей или давно потерянной сестрой. Но вот к чему она совсем не готова, так это к предложению администратора клиники «Рафаэль-Хаус» поговорить с самим Аланом.
