С учетом Юэна, его жены Норы и дочери Коллин, присутствуют тридцать девять членов семьи, считая детей.
Через час после заката неожиданно приезжает Трей. Он так отдалился от семьи, что шесть последних месяцев его никто не видел. Никто понятия не имеет о том, что ему известно об этой встрече.
Когда он стучит, я нахожусь в прихожей.
Через длинное окно (их два, с каждой стороны двери) из прозрачных панелей и матовых лун и облаков я узнаю стоящего на крыльце Трея. Он нагибается к панели из прозрачного стекла и подмигивает мне.
Я открываю ему дверь.
– Кабби, – говорит он, – вытри нос, малыш. Из него торчит сопля.
Когда я рукавом вытираю нос, он смеется, обхватывает влажной, ледяной ладонью мое лицо и отталкивает меня в сторону, так сильно, что я едва не падаю.
Закрыв дверь, он достает из-под длинного пиджака оружие – компактный автомат с коротким стволом, который может стрелять и одиночными выстрелами, и очередями.
Он хватает меня за волосы и тащит в арку между прихожей и гостиной.
Люди видят оружие и подаются назад, но не пытаются разбежаться, как будто открытая угроза насилия его предотвратит.
Гости находятся в четырех комнатах первого этажа, но дядя Юэн в гостиной, когда туда входит его сбившийся с пути истинного младший брат.
– Как дела, Юэн? – спрашивает Трей.
Юэн сохраняет хладнокровие.
– Чего ты пришел, Трей? Что тебе нужно?
– Даже не знаю, Юэн. Может быть… два миллиона золотыми монетами?
Как потом выяснится, Трей от кого-то услышал (а возможно, он все выдумал), что братья разделили золото между сейфом в магазине и секретным сейфом в новом доме Юэна.
По правде говоря, стоимость всего их золота гораздо меньше двух миллионов, и все оно хранится в магазине.
Трей заявляет, что не верит Юэну. Они начинают спорить друг с другом.
Я не могу оторвать глаз от автомата. Оружие сверкает, как что-то магическое, как меч, когда-то застывший в камне, а теперь освобожденный от него, только ясно, что магия в этом случае черная.
Однако я еще не осознаю, что оружие может быть использовано. Оно – диковина, волшебное уже одним своим видом, и нет необходимости пускать его в ход, чтобы заклинание сработало.
Поскольку по всему дому гремит музыка и гости в других комнатах увлечены разговорами, там никто и не догадывается о тихой драме, разворачивающейся в гостиной. Но в неведении им оставаться недолго, потому что Трей скоро поднимет регистр громкости.
Шестнадцатилетняя дочь Кентона, моя кузина Дейвена, стоит у кресла.
Назвав Юэна лжецом, Трей смотрит на нее.
– Эй, Дейвена, ты такая взрослая и красивая. Когда успела?
Дейвена нервно улыбается, не зная, что и сказать. Когда она улыбается, на щечках появляются ямочки. Ушки у нее аккуратные и гладкие, словно коричневое стекло.
Трей стреляет в нее дважды, и она, уже мертвой, падает через скамеечку для ног, лицом в пол, попой в воздух, юбка вскидывается, открывая трусики.
Хотя слова «достоинство» в моем словаре еще нет, я знаю, что это нехорошо. Я хочу стянуть ее юбку вниз, положить Дейвену на пол, на спину, убрать волосы с ее лица.
Странно, я не думаю, что она мертва, в тот момент не думаю. Это говорит о том, что я бунтую против неизбежности смерти.
Я не хочу, чтобы Дейвена выглядела так по-дурацки и непристойно, потому что на самом деле она умная и воспитанная. Но, как бы мне ни хотелось привести ее одежду в порядок, я не могу сдвинуться с места.
Выстрелы вызывают крики удивления в других комнатах.
Некоторые люди пытаются убежать. Но Трей пришел с двумя друзьями. Они врываются через дверь черного хода на кухне, через дверь в столовой.
Люди кричат, но сельский дом расположен слишком далеко от соседей.
Мой отец, который тоже в гостиной, должно быть, понимает, что время действенного сопротивления быстро уходит. Он хватает восемнадцатидюймовую статуэтку крестьянского мальчика и его собаки и бежит к Трею, замахиваясь статуэткой, чтобы огреть ею младшего брата, как дубинкой.
Трей стреляет ему в лицо. И стреляет еще дважды, когда отец, уже мертвый, лежит на полу.
Я все это наблюдаю, потом отворачиваюсь.
У детей есть способ справляться с психологическими травмами. Следуя ему, я говорю себе, что с отцом будет все в порядке, пока не приедет «Скорая помощь». Потом фельдшеры увезут его и кузину Дейвену в больницу, где они оживут в мгновение ока – оживут, поправятся и скоро вернутся домой.
В мгновение ока. Все хорошее случается в мгновение ока. Об этом говорит любая сказка.
Никто не убегает через окна, прежде чем трое стрелков берут дом под контроль.
Всех сгоняют в гостиную и столовую. Заставляют сесть на пол, стулья, диваны.
Трей вновь подходит к Юэну, требует показать, где сейф, в котором хранятся несуществующие золотые монеты.
Юэн предлагает отвезти Трея в городской магазин и открыть сейф, единственный, который находится там.
Трей думает, что не стоит ему уезжать от сокровищницы Мидаса, спрятанной в этом самом доме.
Я не вслушиваюсь в их спор, я еще слишком многого не понимаю, как и положено обыкновенным детям, и все же чувствую, что Трей не верит в существование сокровищницы. Он выдумал эту историю, чтобы втянуть в это дело своих дружков.
Если на то пошло, намерение у него одно – убить нас всех. Какая-то атавистическая часть моего мозга, в которой живет опыт прошлых поколений, заставляет меня признать, что двое уже мертвы и скоро будут убиты остальные.
После убийства Дейвены и моего отца мужчинам, которые пришли с Треем, терять больше нечего. Как сообщники и похитители, они уже кандидаты на смертный приговор или пожизненное заключение.
Потом полиция установит, что все трое находились под действием метамфетамина и жаждали насилия.
В раздражении Трей разбивает прикладом лицо Юэна, потом стреляет ему в живот.
К этому времени я уже не отворачиваюсь от происходящего. Я очень напуган, но по какой-то причине чувствую, что должен все видеть.
Трея больше не интересует сокровищница с монетами, которой не существует. Он – Судьба и, изображая из себя змея, который, забравшись в курятник, переползает от яйца к яйцу, он переходит от одного сидящего родственника к другому.
Приветствует каждого по имени, иногда произносит грубое слово или делает неприличное предложение, кого-то удостаивает комплимента. Независимо от того, что говорит, убивает каждого.
В том, что произошло в этом деревенском доме, я хочу отметить два необычных момента. Первый – даже после первых убийств в гостиной достаточно людей, чтобы броситься на Трея и скрутить его, прежде чем он сможет застрелить их всех, однако никто не предпринимает такой попытки. Они видят, как он убивает их одного за другим, в том порядке, в каком они сидят, кто-то плачет и молит о пощаде, кто-то тупо смотрит перед собой, но они не оказывают сопротивления.
