В ее тридцатый день рождения они ели выращенных в лабораторных условиях креветок и две половинки спелого персика, в котором на удивление не оказалось ни одного червячка и который, как сообщил им метрдотель, был куплен утром на аукционе за сумасшедшие деньги. Когда последние кусочки персика исчезли в горле Клариссы, Ричард достал бархатную коробочку с колье. Он возился с застежкой, пока она охала и ахала и гладила зеленое стекло. Официанты, напоминавшие серую, что-то бормочущую массу, тихо и восторженно аплодировали им.
Кларисса и Ричард знали друг друга еще с тех пор, когда им было шесть и пять лет, соответственно. Тогда Кларисса вылила апельсиновый сок на чистую белую рубашку Ричарда. Это случилось за два десятилетия до того, как насекомые-паразиты испортили все цитрусовые деревья от юга Калифорнии до Флориды. Кларисса всякий раз добавляла это уточнение в свой рассказ, прежде чем брови ее собеседника успевали хмуро опуститься вниз, как ножи гильотины.
Они вместе ходили в младшую, среднюю и старшую школы, а после уроков вместе зависали в мирах виртуальной реальности. Кларисса каталась верхом на драконах, а Ричард сражался с ними, а иногда – все было наоборот, и эти игры помогали им лучше изучить грамматику и геометрию. Временами Кларисса сама придумывала для себя сценарии, в которых она спасала острова от наводнений или деревни от болезней. В эти игры она играла одна, пока Ричард охотился на инопланетян.
То, что они так часто встречались в детстве, нельзя было назвать случайностью. На всем Манхэттене было только три начальные, четыре средние и две старшие школы, в которые люди, которые хоть что-нибудь собой представляли, согласились бы отдать своих детей.
Когда пришло время поступать в колледжи, их пути разошлись: Ричард отправился учиться в Бостон, Кларисса – в Принстон, где было так много людей, носивших одежду ядовито-оранжевого цвета. Она посещала разные курсы, встречалась с разными мужчинами, и все это не вызывало у нее ничего, кроме скуки.
Работающие парни, с которыми она ходила на свидания, получавшие мизерную зарплату в своих библиотеках и столовых, казалось, излучали страх каждой клеткой своего тела. Кларисса видела, что на том тяжком пути, который ждал их впереди, для нее не было места; им было уготовано сражаться и, возможно, однажды достичь величия. Дети юристов, инженеров и хирургов с удовольствием общались на темы брачных договоров и наследования недвижимого имущества, количества детей, которые они хотели бы иметь, а также качеств, которыми должны были обладать идеальные жены, но все их комментарии казались Клариссе ужасно бестактными. Что же касалось отпрысков тех, кто обладал реальной властью и деньгами, то они предпочитали ночи напролет танцевать, пить и прожигать время, с ними весело было провести ночку-другую, но это быстро надоедало.
Через несколько лет после окончания университета ее с Ричардом пути снова пересеклись. Кларисса завоевала себе репутацию удачливого или искушенного инвестора в сфере искусства (в зависимости от того, чье мнение вы спросили бы на ее счет) и специализировалась на покупке, реставрации и последующей продаже поврежденных и списанных экспонатов из разрушенных ураганами музеев. Ее пригласили на прием, устроенный в саду на крыше, где проходила выставка народных промыслов жителей Кентукки. Она была так поглощена разглядыванием фиолетово-оранжевых пятен на деревянной скульптуре леопарда, что не заметила стоявшего рядом с ней мужчину, пока он вежливо не откашлялся. Этот кашель показался ей очень знакомым, а когда она увидела его, скульптура мгновенно утратила все свое очарование.
Держа в руках бокалы на тонких ножках с белым вином, они смотрели через перила на серую грязную воду внизу. Было время прилива, и морская вода била в окна покрытых защитной смолой такси. Кларисса рассуждала: не приведет ли все это к тому, что пострадавшие от наводнения простолюдины пересядут на катамараны и в скором времени Нью-Йорк будет напоминать Венецию; утонули ли крысы, жившие в метро и затопленных квартирах на первых этажах, или им удалось забраться повыше. Ричард предположил, что крысы скорее всего научились носить костюмы и устроились работать аналитиками в финансовом секторе. А затем очень осторожно, стараясь избегать острых и неприятных тем, они принялись обсуждать, что с ними произошло за прошедшие десять лет.
Пока официанты в мешковатой форме, словно угри, просачивались сквозь толпу, разнося стаканы с мартини и виски, Кларисса и Ричард узнали, что они оба не состоят в браке, финансово обеспечены, застраховали свои жизни, не имеют ничего против брачного контракта, хотят родить одного мальчика и одну девочку и испытывают сильное влечение друг к другу. Похоже, это была судьба.
– Я знаю, что с точки зрения этики, заводить детей не очень хорошо, – сказала Кларисса, обвивая пальцами бокал. – Планета находится в таком состоянии, что это…
– Ты заслуживаешь, чтобы они у тебя были, – возразил Ричард. – Мы заслуживаем. Рано или поздно, все еще наладится. Налог на выбросы углекислого газа, который был предложен…
У него были ясные, чистые голубые глаза. И Кларисса почувствовала, как она все глубже и глубже утопает в них.
Им не оставалось ничего другого, кроме как уединиться в отдельной ракушке. Хихикая и шикая друг на друга, словно подростки, хотя Кларисса явилась сюда, чтобы произвести оценку произведениям искусства, а Ричард встречался с соискателем на место в новом предприятии его отца, они тихонько ускользнули в сторону лестницы.
– Тихо, – сказала Кларисса, почувствовав запах сигаретного дыма. Два официанта тоже решили немного отдохнуть от работы на хрупкой крыше бара.
– Сегодня из канала опять принесло ядовитую воду, – сказал один из них. – Даже не знаю, как я доберусь домой.
– Закажи транспортного дрона.
– Это же половина зарплаты!
– Тогда – плыви.
– А ты умеешь плавать?
– Я ночую здесь. В каморке уборщика на… а вот не скажу, на каком этаже.
Кларисса вышла на лестничную клетку и отпустила дверь, которая тихо закрылась за ней.
Они спустились на сотый уровень, где их уже поджидали пузыри из органического стекла, закрепленные на стальных тросах и управлявшиеся с помощью программы. Кларисса и Ричард тихо поздравили друг друга с тем, что выбрали такое дорогое, но абсолютно нетоксичное средство передвижения.
Огни города сияли вокруг, пока их прозрачная ракушка скользила через переливающуюся разноцветными искрами ночь. За квартал до дома Ричарда, когда Кларисса уже увидела вдалеке сфинксов и львов на его фасаде, он накрыл ее маленькую мягкую руку своей ладонью.
Дальше все пошло по накатанной – они словно исполняли привычный танец: полеты на Ибицу, в Лиму и Сан-Паулу; волонтерские поездки в какие-то богом забытые дебри, пораженные голодом; ланчи в "Баккара" и обеды в "Квин Элис"; послеполуденный отдых в пропахших ромом пыльных частных клубах, которые все еще продолжали существовать за каменными эмблемами и витражными окнами. Однажды днем в десертном баре, окна которого выходили на тот самый сад, где они снова встретились после долгой разлуки, Ричард преподнес Клариссе бриллиантовое кольцо, которое носила его прабабушка, затем – бабушка, а потом и тетя.
