По какой-то причине ни одна из лодок не погрузилась на дно. Они словно забыли, чем на самом деле являлись. Лодки оставались на поверхности, и синее, как лед, пламя проглатывало их одну за другой. Здесь наверняка был замешан какой-то секрет, какая-то необъяснимая тайна. Я думал, что возможно, другой, фантастический пожар разгорался под водой, что молекулы воды каким-то образом трансформировались в нечто иное и вся река Янцзы отвергла свои физические свойства, которыми наделила ее природа, поэтому подлодки не могли погрузиться и вырваться из этого огненного танца.
Я подумал о детях в их подводных клетках, и мое сердце наполнили ужас и тревога. Повернув голову, я увидел, что родители стояли как два зомби: неподвижно, устремив взгляд вперед, их глаза будто превратились в фонари, а лица окаменели. Другие взрослые бормотали нечто похожее на песнопения буддистских монахов, но никто не предпринял попыток погасить огонь. Казалось, они пришли сюда лишь для того, чтобы стать свидетелями смерти чуждых им существ с реки, увидеть, как непрошеные гости обретут абсолютную свободу.
У меня было такое чувство, что эта ночь длилась вечность, хотя я ни разу не подумал о смерти, только был погружен в размышления о мучительности и бессмысленности жизни. Я не испытывал грусти или скорби, но мне было жаль, что я никогда больше не смогу заплыть в другую реальность, увидеть картины, от которых у меня захватит дух, а мысли придут в смятение. Я чувствовал, как меня охватило непреодолимое чувство одиночества, хотя знал, что увиденное мной никак не повлияет на мое собственное будущее…
Наконец наступило утро. Тусклый солнечный свет озарил безжизненные остовы почерневшего металла, дрейфующие по реке. Они располагались нестройными рядами, кругами и кучками, отражали холодный бесцветный свет и наполняли воздух гнилостным запахом осени. Горожане привезли подъемные краны, чтобы вытащить из реки обломки подводных лодок и отвезти их на склад металлолома. Весь процесс занял больше месяца.
После этого подводные лодки больше не приплывали в реку Янцзы.
С. Л. Хуанг (slhuang.com) – писательница, автор бестселлеров, с успехом продающихся на Amazon.com. Окончила Массачусетский технологический институт по специальности математика и использовала свои познания в этой сфере для написания серии эксцентричных романов о супергероине-математике. В серию о приключениях Кэс Рассел вошли книги Zero Sum Game ("Игра с нулевой суммой"), Null Set ("Нулевое множество") и Critical Point ("Критическая точка"). Недавно вышел ее новый, не связанный с данной серией роман – Burning Roses ("Горящие розы"). Ее рассказы публиковались в различных научно-фантастических журналах и антологиях, в том числе в "AnalogScience Fiction and Fact", "Strange Horizons", "The Magazine of Fantasy & Science Fiction" и многих других. А кроме того, Хуанг работает каскадером в Голливуде и снималась в трюковых сценах в различных телесериалах, в том числе в "Звездном крейсере "Галактика"" и "Воспитывая Хоуп". Особенно запоминающейся была сцена сражения с актером Нейтоном Филлионом. Хуанг стала первой в киноиндустрии женщиной-специалистом по огнестрельному оружию, она работала с такими актерами, как Шон Патрик Фрэнери, Джейсон Момоа и Дэнни Кловер, а также выступала в качестве эксперта по оружию при создании реалити-шоу "Лучший стрелок" и "Охотники за реликвиями".
Последнее, что осталось в мире этом
Толпа протестующих разрасталась и упрямо двигалась сквозь метель, люди все сильнее сжимались в комочки от холода, пока не стали похожими на целеустремленных жуков. Они то шли вперед, то разворачивались и брели назад, покачиваясь и петляя, их головы были наклонены, чтобы защититься от ветра, но голоса звучали пронзительно, когда они начинали скандировать:
Не убивайте детей, уничтожьте ракеты!
Пока не погибли на свете все мы!
С чердака, находившегося на высоте третьего этажа, Нима наблюдала, как они брели и кричали. Она невольно ловила себя на мысли, что они даже не потрудились придумать хорошую кричалку. К слову "ракеты" было не так уж и сложно подобрать рифму: "планеты", "ответы", "беды"…
Нима прислонилась лбом к оконному стеклу. Оно было таким холодным.
Она еще не знала, что ее наставник стоял в дверном проеме у нее за спиной. Тедж уже несколько раз открывал рот, чтобы заговорить, но вместо этого лишь глотал ледяной воздух. Тедж был не из тех, кто при первой удачной возможности прибегает к самообману, но ему тяжело было расстаться со всеми иллюзиями, чтобы одержать победу в моральной борьбе с самим собой.
И он проиграл эту битву.
– Тебе не стоит смотреть на это, – сказал он Ниме. О, великий мир, как же на чердаке было холодно! Он спрятал руки в рукавах своей мантии, удивляясь тому, что Нима даже ни разу не вздрогнула.
Дети всегда были выносливыми. Слишком выносливыми.
– Теперь это моя обязанность, – сказала Нима в оконное стекло, и ее слова повисли туманом на стекле.
– Так не должно быть. – Теперь, когда он окончательно сдался, слова вылетали изо рта Теджа так, словно он хотел, чтобы они проникли в самое сердце девочки и не выпустили бы ее отсюда. – Ты ведь понимаешь это, верно? Ты можешь… ты можешь отказаться.
Нима знала. Наставники внушали ей, что у нее всегда будет выбор. Но они также объясняли, почему ее обязанности были так важны, и почему их должен был исполнять кто-то совсем юный: если не она, то кто-нибудь из ее одноклассников.
И она верила им. Она верила в Орден и во все, за что они выступали.
Смерть пугала ее. Сильно пугала. Само это понятие было таким всеобъемлющим и мрачным, что просто не умещалось у нее в голове. Но оно пугало ее не настолько, чтобы обмануть доверие, особенно после того, как было названо именно ее имя.
Разумеется, в новостях утверждалось, что она не имела права выбирать подобную жизнь, а Орден проклинался за следование старым методам. "Десятилетки еще слишком малы, чтобы принимать подобные решения; они не способны самостоятельно делать выбор; это бесчеловечно!" Некоторые хотели, чтобы Орден был распущен. Другие – чтобы их указам следовали только взрослые, люди, которые уже переступили через магический порог, позволявший им сказать "да" спасению мира.
В тех же новостях, но уже не таким уверенным тоном, обсуждался вопрос – означало ли уничтожение традиций, связанных с Орденом, ликвидацию национального запаса серийных ракет.
– Ты учил меня этому, – сказала Нима Теджу. – Что это важно. Наша роль важна.
"Но твоя жизнь важнее!" – хотел крикнуть ей Тедж. Ему хотелось обнять ее как свою дочь, а не как одну из учениц, пусть это и стало бы предательством всего, за что он сражался.
– Это не обязательно должна быть ты, – с трудом выдавил он из себя. – Мы не знали, что так выйдет. Ты можешь отказаться. Можешь сказать ему "нет".
