Дверь распахнулась, в бар вбежала Бонни и остановилась напротив нашего стола. Она вспотела, и макияж размазался сливовыми разводами и обозначился черными кругами под глазами. Волосы спутались и липли к щекам. Вид у нее был не супер, но мы все иногда так выглядим, ничего в этом особенного нет, и мы оставили это без внимания. Мы решили, что, может, спросим ее потом, когда уже хорошенько выпьем.
– С днем рождения! – сказали мы.
– Сегодня точно твой день рождения? – спросил кто-то, вставая, чтобы обнять ее. Бонни позволила себя обнять, но сама ничего предпринимать не стала – ее руки были вытянуты по швам. Сначала она молчала. Оглядывалась по сторонам, отмечала все необычное, что было вокруг нее, смотрела на потолок, на бармена и напитки на нашем столе, как будто пыталась решить ту детскую головоломку, где нужно найти отличия между двумя похожими картинками. У нее был странный рассеянный взгляд. Она не смотрела на нас.
– Бонни?
– Мой день рождения? – ответила она слишком громко. – Да. Мой день рождения. В первый день месяца. Кролик, кролик!
– Мне кажется, ты должна была сказать: "Кролик, кролик"
[28] рано утром, когда только проснулась, – заметила Нина. – Иначе не видать тебе удачи.
– Боже, неужели уже следующий месяц наступил? – спросил Скотт.
– И не говори, правда? – поддержал его кто-то.
– Я не имел в виду следующий месяц. Я о том, что сегодня начался новый месяц. Этот месяц.
– Да, понятно, понятно.
Бонни все слышала, как и все остальные: в баре было слишком тихо, и невозможно было притвориться, что ты чего-то не расслышал, даже если тебе этого и хотелось. Затем она подняла руку. "А НУ ПОТИШЕ, ЗАСРАНЦЫ! – зарычала она. – Хватит прикалываться надо мной. Хватит врать. Я повторяю это целый день, и это уже не смешно. Мой день рождения был на прошлой неделе, и мы все об этом знаем. Но вы опять затеваете точно такой же разговор. Неужели думаете, будто я могла забыть этот дурацкий идиотский долбаный разговор!
– Да ладно тебе, успокойся… – сказал Скотт, предпринимая мужественную попытку придать своему голосу оттенок тревоги за состояние подруги, а вовсе не обиды. Он обнял ее одной рукой, но Бонни оттолкнула его руку и покачнулась. Она прислонилась к кирпичной стене бара и обвела нас холодным оценивающим взглядом.
– Мне это не нравится. Бессмыслица какая-то, – проговорила она дрогнувшим голосом. – Этот розыгрыш. Вы впутали моих родителей, сделали что-то с моим телефоном и ноутбуком, так, чтобы… – Бонни осеклась. Она покачала головой, будто у нее шумело в ушах, резким движением выдернула что-то из своей сумочки и швырнула, не метя ни в кого конкретно (и попала Скотту прямо в бедро), а затем выбежала из бара. Скотт молча показал то, что она бросила. Сегодняшнюю газету.
Кто-то из нас ушел. Некоторые остались, заказали себе еще выпить, от души наобсуждавшись разных теорий и делясь своими тревогами. Причем все это дерьмо приобрело чуть ли не праздничный оттенок. Я не была близкой подругой Бонни, просто снимала с ней вместе квартиру, была ее соседкой-приятельницей, так что именно я пошла искать ее. Хотя понятия не имела, куда она могла отправиться. Бонни была не из тех людей, кто следует заведенным привычкам.
Я решила пойти домой. Открыв дверь нашей квартиры, я с огромным облегчением и легким удивлением увидела разбросанные по полу ботинки, куртку, сумочку, телефон и платье, которые вели к спальне Бонни. Ну конечно! Перед глазами тут же возникла картина: Бонни решила немного побаловать себя и слегка развлечься перед вечеринкой по случаю своего дня рождения, но что-то пошло не так, легкое развлечение оказалось не таким уж и легким, поэтому она явилась на праздник в таком сюрреалистично-полубезумном виде. Ну да.
Когда я постучала, Бонни тут же отозвалась.
– Это все сон! – громко крикнула она. Эту фразу она произнесла, неумело копируя британский акцент, словно бы цитируя фрагмент какой-то пьесы. – Не входи.
– С тобой все в порядке? Мы переживаем.
Я услышала, как заскрипела ее кровать, затем предприняла еще одну попытку:
– Тебе телефон не нужен? Он здесь.
– На хрен мой телефон! – заорала Бонни. – Он – фальшивка, как и ты, как и все! Хватит со мной разговаривать. Я должна сосредоточиться и проснуться.
Я оставила ее в покое. Собрала вещи и сложила их у ее дверей, написала некоторым знакомым, что с Бонни все хорошо, и она отсыпается, затем я посмотрела новости на своем телефоне и узнала, что один известный мужчина – тот, который активно выступал против сексуальных скандалов, направленных против других известных мужчин и вызвавших недавние недовольства (причем сексуальные скандалы, в которых были замешаны те известные мужчины, впервые были обнародованы еще в 1970-е и 80-е годы – не самое удачное время для людей, стремившихся добиться сочувствия общества) – так вот, как выяснилось, этот человек сам оказался далеко не безгрешным. Затем я чистила зубы и решила обойтись без зубной нити, а потом на меня навалилась такая усталость, словно из моего тела с громким бульканьем вытекла половина крови, вымывая всю энергию и адреналин, и я с трудом доползла до постели.
На следующее утро Бонни исчезла, ее комната выглядела так, словно по ней пролетел торнадо, большой чемодан тоже пропал. Прошло несколько дней, но от нее не было вестей, поэтому я решила позвонить ее родителям. Я вообще-то раньше не общалась с ними, но надеялась, что смогу найти какую-нибудь информацию о них среди ее счетов. Однако я так и не сделала этого. Бонни любила своих родителей и не хотела беспокоить их, но так же Бонни ненавидела своих родителей и не хотела впадать в еще большую зависимость от них, которая и так была почти стопроцентной, а в связи с обоими вышеизложенными фактами, она старалась не показывать им своих слабостей.
Несколько дней спустя Бонни написала мне сообщение и попросила не звонить родителям. Я ответила ей, что не звонила им, но собиралась, впрочем, если бы уж я решилась, то сделала бы это несколько дней назад, и вообще, где она, черт возьми, находится? Ответа не последовало. Ну что ж, если ей захотелось играть в эти игры, пускай играет. А пока квартира оказалась в полном моем распоряжении. Замечательно!
Тот раз, когда мы несли полную чушь
– По-прежнему никаких вестей?
В баре осталось только несколько человек из нашей компании. Подавленные и одинокие, как будто всех нас разом бросили любимые, с которыми мы состояли в полиаморных отношениях.
– Думаете, она забыла?
– Про свой день рождения?
– Или нашла занятие поинтереснее. Не хочу на нее наговаривать… но это в духе Бонни.
