Она говорила речитативом:
Еще один мужчина, еще один плохой мужчина
Сначала появляется плохой мужчина
Сперва ты испытываешь возмущение
А потом или даже сразу
А потом этот мужчина перестает казаться тебе таким плохим, или не кажется плохим вовсе, ведь если он не обращался плохо лично с тобой, значит, он не может быть плохим, и на хрен все разговоры о постоянстве объектов и их свойств
А потом любое наказание кажется чересчур тяжелым, ты ведь не станешь лишать его всех прав, перестав читать его книги, смотреть его фильмы, голосовать за него на выборах, отказываясь от приятной беседы с ним на вечеринке
А потом к чему это может привести? К тому, что мужчины никогда больше не будут разговаривать с женщинами, ведь лучше свести на нет всякое общение примерно с половиной человечества, если альтернативой этому является необходимость думать или переживать о своем поведении дольше, чем 0.000002 секунды
А потом иногда плохие мужчины приносят извинения: прости, ведь ты так восхищалась мной, прости, что я решил изменить правила по ходу дела, прости, я не помню, как это сделал, потому что был пьян или под кайфом, но я помню, что тебе это понравилось, и прости, если ты потом изменила свое мнение на этот счет, но все равно прости, что у меня такие сексуальные фантазии
А потом плохие мужчины исчезают и появляются снова
А потом мы все забываем, и они появляются снова
Или, может, они своим новым появлением заставляют нас все забыть
До следующего раза, до следующего раза
– Мне кажется, все эти новости сильно расстраивают ее, – сказала я одной ее подруге. Мы ей посочувствовали.
Тот раз, когда Бонни угостила меня завтраком
Однажды утром Бонни дважды постучала в дверь моей спальни и вошла, не дожидаясь ответа. Мне не нравилось, когда она ко мне заходила, потому что часто рассматривала мою мебель, одежду, обувь с неизменно дружелюбно-отрешенным видом, за которым, я знала, скрывалась жалость, и меня это оскорбляло. Разумеется, мои дела обстояли не так хорошо, как у Бонни, но не так уж и плохо, чтобы взирать на все это с таким каменным лицом.
Однако на этот раз Бонни ничего подобного делать не стала, а просто сказала:
– Позвони на работу и скажи, что заболела. Я хочу тебе кое-что показать.
– Ты же знаешь, я не могу. – Хотя, знала ли она? Недавно мне подвернулась довольно хорошая временная подработка в сети магазинов беспошлинной торговли. Я должна была переносить названия косметических средств из больших папок в компьютерную базу данных. Под конец срока выяснилось, что я все сделала неправильно, так как мне неправильно объяснили. Поэтому мне продлили срок работы, чтобы я смогла исправить все ошибки; работодатели оказались очень милыми, гуманным и понимающими. К сожалению, несмотря на то что я научилась правильно выполнять свою работу, в скором времени мне предстояло потерять ее. И я понятия не имела, чем буду заниматься дальше.
– Не важно! – сказала Бонни. – Ладно. Нет, подожди. Я заплачу тебе в пять раз больше, чем ты зарабатываешь за один день. И угощу тебя завтраком. Давай сходим куда-нибудь!
– Ты серьезно?
Она посмотрела на меня сверху вниз с надменным видом умудренной жизнью и состоявшейся женщины.
– Ты же знаешь, я никогда не вру, если речь заходит о деньгах или еде. – Бонни положила мне на лицо уже подписанный чек, а когда я начала от него отплевываться, заявила, что будет ждать меня в гостиной.
Собравшись и договорившись об отгуле на работе, я вышла из комнаты и увидела, что Бонни сидит с чинным видом на кушетке, закрыв глаза.
– Пойдем! – сказала она, вставая. Ее глаза по-прежнему были закрыты. Приблизившись к ней, я заметила, что ее веки были покрыты чем-то прозрачным и твердым. – Ты, наверное, хочешь спросить, что с моими глазами? Я заклеила их суперклеем, – сказала она. – Он высох? – спросила она и сама ответила на вопрос: – Да. Он высох. Так что видишь, теперь мои глаза полностью закрыты, верно?
Да, так и было. Я попятилась назад, очень тихо, но Бонни сказала:
– Хватит пятиться, да еще так тихо! Я знаю, у тебя просто аллергия какая-то на все, что связано с сумасшествием, потому что тебя воспитала тетя-шизофреничка, а к людям, которые с детства придумывают различные защитные механизмы, чтобы хоть как-то уберечь себя, нужно относиться с уважением, но пора уже перебороть себя. Иногда в жизни происходит ужасное дерьмо. Иногда люди ведут себя очень странно, а зачастую просто безумно, но далеко не всегда их безумие бывает направлено против тебя! Пойми, наконец, это! И кстати, тебя тоже не назовешь совсем уж нормальной! – Она надела солнцезащитные очки. – Ну да, ты сейчас скажешь: "Это говорит богатая сексуальная девчонка, у которой было счастливое детство", но это все неправда. Хотя, ты же встречалась с моими родителями. Вот дерьмо. Постой. В этот раз ты этого не делала. Ладно, ты права, но я тоже кое в чем права. Ну так что, ты хочешь пойти и проветрить голову?
– Я не собиралась использовать слово "сексуальная", – заметила я.
Она рассмеялась и хохотала так долго, что я даже забыла спросить ее, откуда она узнала про мою тетю. Затем мы вышли на улицу.
Хотя она ничего не видела своими заклеенными глазами, Бонни без посторонней помощи вышла из здания. Она подобрала игрушку, выпавшую из коляски, и вернула ее ребенку. Она сделала комплимент женщине по поводу ее туфель и при этом очень убедительно описывала все детали. Она купила газету и рассказала мне, что в ней было написано. Она достала свой телефон и пересказала мне содержание каждого из сообщений, адресованных ей. Она встала на углу улицы и попросила меня сказать ей, когда будет ровно восемь утра, и когда это произошло, она вытянула руку и сказала:
– Красная машина, черная машина, синяя машина, синяя машина, полицейская машина, секси-парень едет на байке, секси-парень перебегает улицу на красный свет. (Хотя я была несогласна насчет привлекательности тех парней, но, если брать во внимание вкусы Бонни, то она была на редкость точна.)
И все это она определила с заклеенными суперклеем глазами. Я снова посмотрела на них. При дневном свете они выглядели еще ужаснее.
– Бонни, – я была одновременно потрясена и испытывала дурные предчувствия, – как тебе это удается?
Позже, вечером, мы ели попкорн и смотрели реалити-шоу по телевизору, точнее, я смотрела, а Бонни слушала, и при этом ее глаза двигались под веками. Нам пришлось выбрать именно его, так как в создании остальных фильмов и передач, которые нам хотелось бы посмотреть, принимали участие мужчины, оказавшиеся насильниками или манипуляторами.
– Подожди, и он тоже? – спросила я.
– Посмотри у себя в телефоне, – ответила Бонни. – Новость только что опубликовали.
