Галик ждет.
– Она была на девяноста метрах. – Морено делает глубокий вдох. – Макушка той… штуки достигает пятидесяти. Должно быть, прихлопнула их, как гребаная мухобойка.
– Но что это было?
– Я не знаю. Никогда не видела ничего подобного. Похоже на чудовищную сейшу.
– Я знаю, что это.
– Это… как если пикноклин колеблется туда-сюда. Подводная стоячая волна. Но большие сейши бывают только в озерах и морях. Водоемах со стенами, от которых может отразиться волна.
– Тихий океан – это водоем. У него есть стены.
– Тихий океан огромен. То есть да, иногда возникают океанические сейши, но они очень медленные. Растягивают слой смешения на несколько метров за несколько лет. Может, иногда стимулируют очередной Эль-Ниньо. Но ничего подобного тому, что мы видели.
– Десять лет назад не было ничего, подобного Намаке.
– Точно.
– Сейчас в океанах столько тепла, что ураганы не успевают остыть, чтобы рассеяться. Может, сейши это тоже усиливают.
– Может. Не знаю.
– Может, они даже подпитывают друг друга. Не осталось ничего линейного, сплошные точки перегиба, и…
– Я же сказала, что не знаю. Сейчас все это не имеет значения. – Она поднимает визор, смотрит на торчащую из потолка красную ручку. Дергает за нее. Сквозь корпус доносится тихое металлическое икание и негромкий вой. На панели что-то мигает.
– Спасательный буй?
Морено кивает, опускает визор, хватает джойстик.
– А мы не должны, ну, сделать запись? Выслать детали?
– Уже сделано. Протоколы погружения, телеметрия, даже разговоры в рубке. Маяк сохраняет все это автоматически. – Уголок ее рта напрягается. – Кстати, ты там тоже присутствуешь. Суб, конфискованный НМИ
[37], разведывательное погружение. Может, они поторопятся, зная, что одному из их мальчиков на побегушках грозит опасность.
Она двигает джойстик вперед и влево. "Пинагор" кренится.
Галик смотрит на показатель глубины.
– Вниз?
– Думаешь, кто-то отправит спасательную миссию по воздуху через Намаку? Думаешь, я настолько спятила, что поднимусь на поверхность, даже если они это сделают?
– Нет, но…
– Если спасение и придет, оно придет сбоку. А поскольку вы бы не стали тащить сюда "Сильви" от самого кафе, если бы нашелся кто-нибудь поближе, надо полагать, спасателям придется добираться издалека. Я права?
Мгновение спустя он кивает.
– Возможно, помощь прибудет только через несколько дней, даже если наш сигнал пробьется через все это дерьмо, – говорит Морено. – А лично я не готова не дышать целую неделю.
Галик сглатывает.
– Я думал, эти штуки сами делают кислород. Из морской воды.
– Морской воды у нас в избытке. Но для электролиза нужен живой аккумулятор.
– Вы направляетесь за "Ирл".
Она стискивает челюсти.
– Я направляюсь за тем, что от нее осталось. При ударе какие-то топливные элементы уцелели.
– Есть шансы, что кто-то выжил?
Большинство модулей оснащены аварийными отсеками, убежищами с твердой оболочкой, где экипаж может укрыться в случае катастрофы. При условии, что у него будет время туда добраться.
Она не отвечает. Возможно, не позволяет себе надеяться.
– Мне… мне жаль, – выдавливает из себя Галик. – Не могу представить, что…
Морено в шлеме склоняется над панелью управления.
– Замолчи и дай мне вести судно.
"Пинагор" никогда не молчит. Его нутро бурлит и шипит. Двигатели зудят, будто электрические комары. Неутомимые преобразователи пингуют океан в поисках отражений массы и плотности.
Его пассажиры – погруженные в карикатурную модель мира за пределами корпуса – ничего не говорят.
Наконец под ними проявляется морское дно: светящаяся плоскость или грязевая равнина, в зависимости от выбора канала. Сонары поставляют больше информации, но после всех этих пикселей убогий участок пепельно-серых отложений в свете прожекторов – долгожданная картина чего-то настоящего. Галик возится с настройками, находит режим наложения, который совмещает лучшее из обоих каналов.
Морено направляет суб влево. Грязь сменяется камнем; камень вновь скрывается под грязью. Выросты и выступы вырываются из ила под странными углами, словно накренившиеся столешницы с зазубренными краями. Конкреции кобальта и марганца рассыпаны повсюду, словно заржавевшие монеты, раскиданные древним кораблекрушением. И повсюду существа. Морские звезды с лучами, напоминающими крошечные волнистые позвоночники. Щупальцевые цветы на стебельках. Перепутанные клубки бесчелюстных миксин. Студенистые капли размером с мяч для софтбола, плывущие над самым дном; в свете прожекторов они переливаются, точно крылья стрекозы.
И все эти существа бесцельно дрейфуют. Ни одно не движется самостоятельно.
Галик поднимает визор, смотрит через рубку.
– Они все мертвы?
Морено хмыкает.
– Что могло их убить?
Возможно, сероводород. Вся эта область усеяна холодными просачиваниями и черными курильщиками – в них источник минерального богатства Клиппертона, – но Галику все равно не по себе при виде такого опустошения посреди охраняемого заповедника.
Не снимая шлема, Морено пожимает плечами.
– Возможно, переместилась мертвая зона. Крупные пробки бескислородной воды теперь несколько раз в год доходят сюда от континентального шельфа. Такая пробка может за ночь удушить целую экосистему.
– Вот дерьмо.
– Точно, – равнодушно соглашается она. – Просто трагедия.
Галик изучает ту часть ее лица, что на виду, ничего не может прочесть. Сдается и тоже опускает визор.
Что-то ждет его.
Сигнал мощный, всего в нескольких градусах по правому борту. Что-то крупное на дне вроде выступа, но более правильной формы. Эхо от него сильнее, чем от простой базальтовой глыбы.
– Это кусок модуля? Пятьдесят метров, ноль двадцать восемь?
– Нет.
– Однако похоже на металл.
Морено молчит.
– Может, нам стоит его проверить. Просто на всякий случай.
Технически он по-прежнему главный. Технически Морено – лишь водитель такси. Технически она все равно может послать его куда подальше, а он ничего не сможет с этим поделать.
Однако мгновение спустя "Пинагор" поворачивает вправо.
