Суйи Дэвис Окунгбова
[43]Суйи Дэвис Окунгбова (suyidavies.com) – нигерийский автор фэнтези, научной фантастики и ужасов. Западно-африканское происхождение писателя оказывает большое влияние на его творчество. Его дебютный роман, написанный в жанре годпанк-фэнтези David Mogo, Godhunter ("Дэвид Мого – охотник на богов"), был назван "платоническим божественным идеалом поджанра". А рассказы и эссе Окунгбовы публиковались в журналах "Tor.com", "Lightspeed", "Nightmare", "Strange Horizons", "Fireside", "PodCastle", "The Dark" и в антологиях "Мир ужаса" и "Цветные люди уничтожают научную фантастику". Он живет как в Лагосе (Нигерия), так и в Тусоне (США, штат Аризона), где преподает писательское мастерство студентам и одновременно учится в магистратуре для получения степени магистра искусств в области литературного творчества.
Песня дюн
"Не ходи к дюнам, – сказал вождь Исиувы. – Можешь пробудить гнев свистящих богов".
Но это не мешает Нате предпринимать новые попытки уйти.
Когда зарождается Новая Луна, она тихонько идет на общественный рынок. Раннее утро, пустыня окутана туманной дымкой, все движется очень медленно, как бредущие по песку черепахи. Солнце взошло, оно теплое, но не горячее, потому что Исиува располагается не совсем в пустыне; по крайней мере не в той пустыне, о которой говорят Старейшины, рассказывая о тех временах, когда мир еще не превратился в сплошные дюны.
Исиуву наполняет жужжание, она похожа на стаю москитов. Рынок – квинтэссенция всего, что представляет собой деревня, – состоит из широких коридоров, окруженных тканью и бамбуком, и аккуратно прочерченных перекрестков. Повсюду кишат люди, облаченные в одежду, призванную защищать их от пыльного пустынного ветра. Как всегда, никто из них не обращает внимания на Нату, которая тащит слишком большой для нее мешок. Она несколько раз обмотала плащ вокруг своей руки и время от времени останавливается, когда тот начинает разматываться. Ее волосы растрепаны и посечены на концах, а глаза налиты кровью из-за недосыпа, но Исиуве нет до этого дела.
Сначала Ната идет к отливщику. Она собирается предложить ему кувшины и посуду, которые ей больше не нужны. Мужчина забирает все, не проронив ни слова, и расплачивается с ней сахарным тростником, и это весьма кстати, ведь главное в здешних местах – утолить жажду. Дальше она достает большой старый металлический ящик матери, с помощью которого та изготавливала разные диковинки для жителей деревни. В Исиуве ни у кого больше нет подобных инструментов, странных, архаичных, созданных еще до прихода песка. Это единственное, что осталось Нате от матери после ее исчезновения. Внутри сохранились все инструменты для вырезывания и починки поделок, которые больше никто не умеет создавать. Когда Ната выставляет ящик перед главным торговцем фруктами в Исиуве, тот долго рассматривает его.
– Они тебя поймают, – говорит он. – В очередной раз.
– Возможно, – отвечает Ната. – А может, и не поймают.
Он кивает и дает ей коричневый сахар и сушеные фрукты за ящик.
Самый ценный свой товар она приберегла напоследок. Держа деревянную доску под мышкой, она направляется к столярше – к той самой женщине, которая помогла ей найти старое дерево с толстым стволом. Из него мама вырезала для нее тонкую плоскую доску, отполировала ее и покрыла парафином. Дерево теперь стало большой редкостью, в отличие от первых дней, когда песок только-только пришел, говорила мать. Это в буквальном смысле самое ценное, что есть у Наты.
Столярши нет на месте, но здесь ее ученики, и они предлагают ей большой глиняный кувшин с водой. Она начинает торговаться и получает немного хлеба и жареных термитов вдобавок, прежде чем отдать им доску. А потом Ната смотрит, как они обсуждают, что с этой доской сделать, как разрубить ее на маленькие кусочки, а затем обменять на что-нибудь ценное.
Она вспоминает, как плакала и кричала на маму, что она должна, просто обязана обзавестись доской. О таких досках было написано в книгах, которые Старейшины хранили в архивах среди особенно ценных экспонатов, и доступ к ним имели только Вождь и его ученики (но маме все равно, каким-то образом удалось заполучить одну такую книгу). Ната помнит, как надеялась, что однажды она хотя бы один раз пойдет с этой доской в дюны и скатится на ней вниз, как дети на рисунках в книге. Но теперь было уже слишком поздно. Пускай кто-нибудь другой мечтает об этом.
Ната уходит, не попрощавшись. Ведь прощания означали бы, что она покидает деревню с приятными воспоминаниями о ней, но нет, это вовсе не так. Ната надеется, что как только она выйдет за бамбуковую изгородь, солнце опустится пониже и спалит все поселение за то, что они сделали с ней, с мамой. Ната надеется, что все дюны разом издадут свист, гармоничный в своем губительном диссонансе, что песок двинется и накроет Исиуву, как бескрайний океан, и никто здесь больше не причинит ей боли.
Но сначала она должна была отыскать Тасеногуана.
"Не ходите в дюны, – говорит Вождь Исиувы. – Боги убьют вас своим свистом".
В Исиуве свист дюн слышится почти каждый лунный цикл. Всякий раз песок приближается к Исиуве с унылой, похожей на мелодию флейты песней – и это единственный звук, производимый неживым существом, который способен вызвать слезы в их душах. Гудящий в трубах ветер еще больше усиливает этот пронзительный свист. Вождь называет его свистом богов и утверждает, что этот звук раздается всякий раз, когда дюны забирают очередную заблудшую душу. Каждый раз, когда какой-нибудь сбившийся с пути человек позволял себе выйти за рамки дозволенного и был поглощен дюнами – а нечто подобное происходило время от времени, – дюны подступали все ближе к Исиуве. Свист – это предостережение, предупреждение о том, что в прошлом мир уже был наказан песком за свое неповиновение. Вождь рассказывает историю о том, что когда-то, еще до возникновения старого мира, землю постигло похожее наказание, но только сделали это боги воды. Задача Исиувы – поддерживать установленный порядок и способствовать приходу нового мира.
Исиува знает, что Вождь прав, потому что он несет ответственность за всех жителей деревни, он несет ее вместе со Старейшинами, часовыми и своими учениками: его обязанность состоит в том, чтобы выходить за ограду деревни, искать ответы, молиться богам и умолять их, чтобы дюны не приближались больше к деревне. Иногда вся эта процессия возвращается и приносит с собой странные предметы, которые они нашли в песках, предметы, которые, похоже, принадлежат другому времени, и тогда Старейшины прячут их в архиве. Вождь напоминает жителям Исиувы, что это не привилегия, а тяжелая ноша, ведь никому еще не удавалось взглянуть в лица богам и остаться после этого живым; и то, что процессия каждый раз возвращается обратно в полном сборе, – это большая милость, оказанная им свистящими богами. Жители деревни кивают и продолжают жить за забором, благодарные Вождю и его приближенным.
Но мать Наты была не такой.
